Трагедия 2 й ударной армии власова. Трагедия второй ударной. Любанская наступательная операция

Абакумов в Первой Ударной Было уже за полночь. На столе у Абакумова зазвонил прямой телефон с наркомом. Виктор Семенович резким движением поднял трубку.– Слушаю, Лаврентий Павлович, – звонко проговорил начальник Управления особых отделов НКВД.– Зайдытэ, – с

Разгром 10-й армии и гибель 20-го корпуса Численность германских сил в Восточной Пруссии оценивалась штабом Северо-Западного фронта и Ставкой примерно в 76-100 тыс. штыков1. Войска Ф. В. Сиверса с конца 1914 г. по-прежнему упирались в линию фронта противника, основанную на

Разгром 10-й армии и гибель 20-го корпуса 1 Каменский М. П. (Супигус). Гибель XX корпуса 8/21 февраля 1915 года (По архивным материалам штаба 10-й армии). Пгр., 1921. С. 22; Коленковский А. [К.] Мировая война 1914–1918 гг. Зимняя операция в Восточной Пруссии в 1915 году. С. 23.2 Каменский М. П. (Супигус).

Гибель 6-й армии После провала попытки деблокирования окруженная в Сталинграде немецкая группировка превратилась, по меткому выражению маршала Чуйкова, в «лагерь вооруженных пленных».По воспоминаниями К. Ф. Телегина, командующий 62-й армией Чуйков говорил Рокоссовскому

Блокада Ленинграда убивала не только жителей осаждённого города. Попытки снять осаду предпринимались постоянно и часто сами венчались катастрофами разного масштаба. Одной из самых известных подобных историй стало наступление 2-й ударной армии и её гибель весной и летом 1942 года. В силу разных причин эта операция получила широкую известность и обросла разнообразными домыслами относительно обстоятельств трагедии. Вдобавок последний командующий армией генерал-лейтенант Власов в плену пошёл на сотрудничество с нацистами и стал одним из самых известных предателей Второй мировой.

К январю 1942 года вермахт оказался на пороге грандиозной катастрофы. Неожиданно появившиеся из тумана войны резервные советские армии нанесли тяжёлое поражение группе армий "Центр" под Москвой, и контрнаступление быстро распространялось по всему фронту. Германский Восточный фронт лишь с огромным трудом избежал полного коллапса. Со своей стороны, советские войска впервые ощутили вкус победы и с энтузиазмом вели наступления по всему фронту, от Тихвина до Крыма. В эту волну зимних наступлений входила и попытка снять осаду Ленинграда.

Немцы не оставляли надежд запереть и в перспективе уничтожить Ленинград окончательно. Добиться этой цели предполагалось выходом к восточным окраинам города и прерыванием Дороги жизни. Такая угроза была вполне реальна, и парировать её могли только собственные активные действия.

Прорыв самого "бутылочного горла" южнее Ладожского озера был самым очевидным вариантом. Однако даже успешный выход на Шлиссельбург в итоге не решал главной задачи. Прорыв неизбежно оказался бы очень узким, что позволяло немцам простреливать коридор, а то и запечатать его обратно. Требовалось более широкое наступление, которое могло бы отодвинуть фронт на значительное расстояние от Ленинграда. Именно такой замысел лёг в основу будущей Любанской операции.

Ударной силой наступления должен был стать Волховский фронт генерала армии Кирилла Мерецкова. План предусматривал классическое окружение: немцев собирались охватить наступающими навстречу друг другу в направлении Тосно армиями. Поддержку этому наступлению с юга оказывала 2-я ударная армия. Она принадлежала к резервным объединениям, её сформировали только осенью 1941 года. Исчезновение в котлах 1941 года целых армий и даже фронтов привело к авральному созданию дивизий, а затем и армий, имевших небольшой срок на слаживание и обучение. Командных кадров тоже недоставало, и новую армию возглавил генерал-лейтенант НКВД Григорий Соколов. До сих пор его служебный опыт был связан в основном с внутренними и погранвойсками.

На бумаге армия была довольно серьёзной силой. Она включала 44 тысячи человек, два танковых батальона (71 машина), 462 орудия. Однако ещё при постановке задачи была допущена серьёзная ошибка: армии назначалась очень амбициозная задача - прорываться в глубину немецкой обороны, а затем повернуть под прямым углом на юг и добраться аж до Луги. Ставка переоценила возможности 2-й армии.

Наступление застопорилось почти сразу, атакующим удалось добиться лишь незначительных успехов. Недостаток артиллерии, боеприпасов, несовершенство тактики и неудовлетворительное руководство привели к тому, что атаки захлебнулись всего за пару дней. 2-я ударная понесла тяжёлые потери в самом начале сражения. Некоторые бригады атаковали, не имея не то что артиллерийской поддержки, но даже миномётов.

10 января Сталин сделал выволочку Мерецкову и предложил совершить перерыв в атаках для лучшей подготовки. Соколов был снят с должности командарма в силу вопиющей некомпетентности. Его сменил более опытный Николай Клыков, опытный офицер, командовавший взводом ещё в Первую мировую, с лета 41-го воевавший в северном секторе фронта и имевший позитивный опыт руководства армией под Тихвином. Наличие времени на подготовку в сочетании с оргвыводами сразу же возымело эффект. Армия форсировала Волхов и пробилась через первую линию обороны вермахта. На фоне полностью провалившихся ударов соседей это уже выглядело успехом, и Мерецков переориентировал резервы в полосу 2-й ударной.

Армия с трудом продиралась сквозь болотистые леса. Перебросками с других участков удалось добиться серьёзного численного перевеса над немцами, и армия, оплачивая кровью каждый шаг, всё-таки взломала фронт. Мерецков существенно уменьшил замах своих клещей, и теперь наступление вели фактически две армии: 2-я ударная с юго-востока на северо-запад и 54-я - с северо-востока на юго-запад. Встретиться они должны были у станции Любань, создав небольшой котёл для немцев.

Клин, вбитый в немецкие позиции, был довольно глубоким, он уже доходил до 30 километров - но узким. Основание прорыва не превышало 12 км. Нельзя сказать, чтобы Клыков или Мерецков не видели, что армия уже находится в опасном положении. Однако пока наступление продолжалось, и прорыв к Любани поставил бы уже немцев в катастрофическую ситуацию. Выйти в тыл немцам, перехватить дорогу - и тогда…

Однако группу армий "Север" возглавляли не дилетанты. Фон Кюхлер, командующий армией, изымал резервы для парирования наступления русских буквально отовсюду. Кюхлер уделял особое внимание сохранению опорных пунктов в основании прорыва. Зимой 41-го создание этих опорных пунктов, "угловых столбов", стало стандартным оперативным приёмом немцев.

В основании прорыва выбирался участок, накачивавшийся резервами и оборонявшийся в любых условиях. Разгром этих узлов обороны представлял большую трудность для РККА первой военной зимы в силу и объективных причин (слабость промышленности и, как следствие, - недостаток боеприпасов) и субъективных (неотработанная тактика). На фронте 2-й ударной армии таким крепким орешком стало село Спасская Полисть. Уже из названия ("полисть" - "болото") легко можно понять характер местности. Попытка захватить опорные пункты немцев на фланге специально назначенными оперативными группами и таким образом обезопасить себя не удалась.

Между тем Мерецков решил добить противника вводом в бой кавалерии - 13-го кавалерийского корпуса. Конники начали обходить Любань, а стрелки атаковали станцию, до которой осталось всего 10 километров.

Однако эта задача так и осталась почти решённой. 2-я ударная вколотила во фронт клин уже в 75 км глубиной. Для защиты резко ставшего огромным периметра требовались крупные силы. На острие атаки оставалось, таким образом, недостаточное количество войск. Наступавшая навстречу 54-я армия пробилась неглубоко, и Любань по-прежнему оставалась близким локтем, который невозможно укусить. В середине февраля отряды Мерецкова слегка расширяют прорыв у основания, и Клыков вновь бросает свежие силы на Любань. Кавалерия уже перерезала железную дорогу к северу от станции.

Тем временем на противоположной стороне фронта тоже прекрасно понимали, что ситуация стала угрожающей. К фронту 2-й ударной армии прибывали немецкие резервы. К концу зимы наступление окончательно выдохлось. Вклинение к железной дороге немцы срезали локальным контрударом. Хотя из маленького котелка русские быстро пробились, дорога была разблокирована. Продолжать наступление стало невозможным. 2-я ударная армия почти выиграла своё сражение - и застыла.

Почти одержанная, но так и не состоявшаяся победа поставила части РККА в очень опасное положение. Крупная группировка находилась в тылу у немцев, подвешенная на две крупные просеки в коридоре всего в 14 км шириной. Наступала весна, и это означало ещё большие трудности в том, что касается снабжения, вывоза раненых. Вдобавок все резервы были уже брошены в топку, и в случае неприятностей было бы трудно парировать немецкие контрудары.

РККА оказалась в ситуации, когда на карту было поставлено всё, но ставка не сработала. Зигзаги периметра обороны 2-й ударной составляли уже 200 километров, фронт был натянут как струна. Между тем времени на то, чтобы принять пожарные меры для её спасения, оставалось всего ничего. 2 марта Гитлер потребовал от фон Кюхлера контрнаступления для окружения и разгрома 2-й ударной.

15 марта немцы сделали свой ход. Разумеется, точкой приложения сил стал коридор в основании прорыва. Пятидневные бои увенчались соединением немецких ударных групп. 2-я ударная попала в окружение в почти первобытных лесах и болотах.

Впрочем, русские сохранили позиции вблизи дорог и не позволяли немцам по-настоящему завладеть ими. На 27 марта был спланирован контрудар изнутри и извне котла. Снаружи Мерецков собрал три стрелковых дивизии - немного, но и пройти им предстояло небольшое расстояние.

Именно тогда в историю страны впечаталось название деревеньки Мясной Бор. Около неё удалось проделать коридор всего около трёх километров шириной. Тем не менее даже такая узкая брешь позволила 2-й ударной продержаться ещё некоторое время.

Именно во время мартовских боёв на Волховском фронте появился один из главных участников драмы, генерал-лейтенант Андрей Власов. Учитывая, что именно он командовал армией в её последние недели, а позднее снискал иудину славу, необходимо остановиться на его личности подробнее.

Власов участвовал в Гражданской войне и, судя по всему, неплохо себя проявил: в боях против Белой гвардии и анархистов Махно он сделал довольно быструю карьеру. Между Гражданской и Второй мировой он успел послужить в Китае, а к началу войны возглавлял 4-й мехкорпус. Как и прочие, отступал в 1941 году и в сентябре во главе остатков своей 37-й армии пробивался из Киевского котла.

Дальнейший эпизод его карьеры породил странные спекуляции: уже в наше время Власова его современные сторонники объявили спасителем Москвы. Этот тезис реальности, конечно, не соответствует ни в каком приближении. Под Москвой Власов командовал 20-й армией. Эта армия - одно из резервных формирований, которые должны были погасить энергию немецкого удара в случае ввода крупных резервов и, возможно, сражаться на улицах Москвы. В обороне столицы 20-я армия участвовала лишь на излёте сражения.

С хорошей стороны Власов проявил себя уже в декабре, во время контрнаступления РККА. Здесь 20-я наступала вполне успешно, и хотя она не добилась такого глубокого прорыва, как некоторые другие, аутсайдером тоже вовсе не оказалась. По итогам наступления Власов стал заместителем командующего Волховским фронтом.

Именно в этом качестве он и приехал во 2-ю ударную армию. То есть, если отбросить байки о "любимом полководце Сталина", перед нами биография не какого-то великого героя, но испытанного офицера, находящегося на хорошем счету у командования. В обойму командиров, выдвинувшихся по итогам борьбы за Москву (Говоров, Лелюшенко, Белов…), Власов, безусловно, входил. Так что Ставка имела все основания рассчитывать на его опыт и квалификацию.

Между тем Мерецкова, похоже, охватил азарт игрока. Едва ко 2-й ударной с трудом прорубили узкий и непрочно удерживаемый коридор, он издаёт приказ в адрес Клыкова:

"Ближайшая задача армии - овладеть Октябрьской ж/д и Ленинградским шоссе на участке юго-восточнее Любани. В дальнейшем, обеспечивая себя с чудовского направления, наступать и овладеть Любанью во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта".

Решение откровенно авантюрное. Можно ли понять Мерецкова? Можно. 2-я ударная армия уже заплатила большой кровью за прорыв, её судьба повисла на волоске, а Любань так близко. Соблазн одним ударом выйти в дамки был слишком велик. При этом Клыков, армией которого, собственно, рисковали, уже бил в колокола и указывал на опасность положения своих войск.

Новая атака армии успеха не имела: после незначительного продвижения её вновь остановили.

Армия, по выражению историка Дэвида Гланца, ещё не была задушена, но уже задыхалась. Распутица сделала просеки едва проезжими, горючее, провиант, даже боеприпасы подвозились с перебоями. Немудрено на самом деле, что довольно сильный удар был так легко парирован. У армии теперь было очень короткое дыхание, она не могла долго выдерживать интенсивный бой, банально из-за исчерпания снарядов и патронов.

Апрель стал моментом серьёзной перетряски командования РККА в северном секторе фронта. Волховское направление возглавил генерал-лейтенант Михаил Хозин. Как и ряд других военачальников РККА, офицерские погоны он получил ещё в старой армии, окончив школу прапорщиков в 1916 году. Теоретически он был одним из очень хорошо подготовленных командиров РККА. На практике же результаты непосредственного вождения войск в исполнении этого командира трудно назвать однозначно положительными. Неплохой тыловик, снабженец и преподаватель, Хозин в течение войны раз за разом получал не самые лестные оценки как командир в поле.

Командующий 2-й ударной также сменился: вместо тяжело заболевшего Клыкова армию получил под начало Власов. Ему предстояло принять армию в самом плачевном состоянии: нехватка боеприпасов, продовольствия, медикаментов, огромная нехватка любого вспомогательного снаряжения, проблемы даже с обувью и обмундированием, долгое отсутствие пополнений измотанных частей. Окопы залиты водой, обсушиться негде, обогреться тоже негде.

Артиллерист Борис Павлов вспоминал:

"Местность на Волховском болотисто-лесистая, были там места, куда столетиями не ступала нога человека, грибов и ягод - тонны, потом я прочитал: немцы называли эти места волховскими джунглями, люди и техника по-настоящему в болотах тонули. Печки мы растапливали артиллерийским порохом, длинным, как макароны, в землянках круглый год стояла вода, щели от бомб не выроешь, боеприпасы тоже не закопаешь, орудия, особенно тяжёлые, устанавливались только на бревенчатых срубах, после нескольких выстрелов пушка проседала. Снаряды из-за топкого грунта частенько не взрывались - головная боль пиротехников с обеих сторон. Дорог практически не было, только построенные с неимоверным трудом гати".

Нельзя сказать, что Хозин вообще игнорировал проблему тылов 2-й ударной. Первые его шаги выглядят вполне разумными: он собрался вывести две дивизии с позиций 2-й ударной для решения проблемы Спасской Полисти. Впоследствии на Хозина свалили всю трагедию 2-й ударной, но именно он был автором доклада от 11 мая, содержавшего такие слова:

"Либо мы создаём группировку, достаточно сильную для разгрома противника в районе юго-западнее Спасской Полисти, и тем самым сохраняем выгодное оперативное положение 2-й ударной армии для последующего проведения Любаньской операции, либо мы вынужденно уступаем противнику захваченную территорию и, сохраняя войска, отводим 2-ю ударную армию и часть сил 52-й и 59-й армий на фронт Ольховка, Новая Кересть, Большое Замошье..."

В отличие от азартного Мерецкова Хозин предпочёл проявить осторожность и постепенно вытащить армию из ловушки, в которой она находилась. Другой вопрос - как именно вести эту операцию.

Между тем кадровые перестановки добрались до высшего руководства армией. 11 мая 1942 года в должность начальника Генштаба вступает Александр Василевский. Одно из первых его решений в новом качестве - отвод 2-й ударной армии. Василевский был кем угодно, но не азартным игроком, и ситуация под Любанью сразу же его обеспокоила.

Понимая, что армия уже почти окружена, он приказывает не просто выводить войска из выступа, а уже фактически прорываться. Директива Ставки предполагает вывести армию из мешка, силой пробив редуты у Спасской Полисти. Новый план имел одну серьёзную слабость: для очередного удара по Полисти сильно ослабили войска на самом коридоре, который оставался единственным путём армии к спасению.

К концу апреля 2-я ударная уже оказалась не просто в скверной ситуации. Сложно не прийти к мысли о том, что любое решение Ставки, что авантюрное, что осторожное, всё равно ухудшало её положение. Пока по тонким нитям просек солдаты медленно тянулись из западни, вермахт готовил финальный удар.

22 мая мешок под Любанью был атакован девятью дивизиями противника с разных сторон. На сей раз немцы обладали численным преимуществом перед войсками армии, и, учитывая измотанность советских войск, этот удар уже должен был стать смертельным. Отметим, что дивизии армии Власова уже давно не соответствовали собственному названию. По сути эти формирования по 2–5 тысяч человек представляли собой скорее усиленные бригады.

Крупнейшая ошибка, в конце концов и приведшая к гибели армии, пожалуй, состояла именно в том, что возможностям войск на коридоре не уделили должного внимания, а войска, выведенные из мешка, не прикрывали отход товарищей, ещё остававшихся внутри.

Упорная оборона двух слабых дивизий на коридоре позволила удерживать его несколько дней. Затем силы иссякли. 31 мая крышка захлопнулась. Солдат 2-й ударной армии эти несколько дней окончательно разделили на живых и мёртвых. В котле осталось более 40 тысяч человек.

Ставка отреагировала на происходящее запоздало, но активно. Первые удары извне не достигли успеха, но на 10 июня спланировали новое наступление для вызволения окружённых. Хозина сняли с должности, на место вернули Мерецкова, но делу это помогло мало. Тем не менее именно этот командующий всё же должен был довести эту мучительно завершающуюся операцию до конца.

В котёл по возможности сбрасывали предметы снабжения самолётами. Это были крохи: СССР не обладал достаточно мощной транспортной авиацией для воздушного моста на 40 тысяч окруженцев. Снаружи готовили группировку для прорыва кольца. В это время солдаты в котле испытывали чудовищные страдания. Часто бойцы не ели по несколько дней. В пищу шли трава, кора, лягушки, насекомые, тягловых лошадей съели уже давно. Боеприпасы к тяжёлой артиллерии закончились, пробивавшиеся прокладывали себе путь только огнём сорокопяток с прямой наводки.

Снаружи готовили новый удар. Следовало торопиться: немцы медленно, но верно прогрызали фронт 2-й ударной, сжимая мешок. 19 июня одна из боевых групп (11 Т-34 и десант) сумела почти невозможное - отчаянной атакой проломила кольцо окружения и создала небольшой коридор. По пространству шириной всего 300 метров к свободе устремилось всё, что могло перемещаться. Коридор непрерывно обстреливался, множество людей нашло смерть в болотах по краям тропинок, но тысячи людей и, в частности, 2000 раненых сумели выбраться. "Стена огня, вой и рёв, удушливая вонь горящего человеческого мяса", - писал очевидец этого ада, один из сумевших выйти на восток солдат. "Все мы считали, что лучше погибнуть в огне, чем попасть в плен".

В ночь на 22 июня из окружения вырвалась последняя организованная группа - 6 тысяч человек. Отряд 29-й танковой бригады полковника Михаила Клименко, пробивший путь к спасению (те самые "тридцатьчетвёрки"), - без сомнения заслужил свою вечную славу: многие поистине оказались всем обязаны немногим.

Связь со 2-й ударной армией прервалась. 24 июня началась последняя бешеная атака изнутри. Все, способные передвигаться, разобрали оружие и поддержали атаку. Танкисты, артиллеристы, ездовые, водители - последний шанс старался использовать каждый. Технику подрывали, если оставалось чем. Над позициями 2-й ударной стелился густой дым: жгли последние склады с тем, что не могли унести. Атаку поддерживала артиллерия войск, оставшихся за пределами котла.

Последней атакой никто толком не командовал. Среди атакующих присутствовал начальник разведотдела армии Рогов, но он руководил только теми бойцами, до кого мог лично докричаться. Группы солдат и офицеров действовали по своему усмотрению. Град снарядов с востока немного сбавил активность немецких пушек и пулемётов, поэтому некоторым отрядам решительно настроенных солдат удалось вырваться на свободу, снося заслоны огнём ручного оружия. Однако для большинства солдат и офицеров заваленные телами гати у деревни Мясной Бор стали последним, что они увидели в жизни.

25 июня в течение дня все выходы из кольца были окончательно запечатаны. Армия распалась на отдельные очаги сопротивления.

Замкомандующего армией вышел к партизанам, и позднее его вывезли на Большую землю. 12 июля в плен попал Власов, захваченный полицаями деревни, в которой пытался найти еды. Коллаборационисты передали его немецкому патрулю. Остатки армии либо сдавались, либо упорно продолжали поиск путей к выходу.

Всего сумели вырваться примерно 11 тысяч человек с учётом всех групп, выбравшихся впоследствии. Потери 2-й ударной армии и 59-й армии (в основании котла) с мая до финала сражения составили около 55 тысяч человек погибшими и пленными. Из них по крайней мере 30–40 тысяч погибли или попали в плен в 20-х числах июня.

Дальнейшая судьба Власова общеизвестна. Его коллаборационистская армия так и не стала боеспособным формированием, и случаи, когда она вступала в бой с РККА, можно пересчитать по пальцам одной руки. Впоследствии Власов был пойман, осуждён на смертную казнь и повешен.

В дальнейшем делались попытки как свалить на него ответственность за поражение армии, так и объявить трагедию 2-й ударной причиной его предательства. Оба эти тезиса неосновательны. В должности командарма Власов действовал вполне рационально, не хуже, чем почти любой командующий армией на его месте. В плен он попал, когда связь со всеми боевыми частями была давно потеряна.

С другой стороны, при всех ужасах окружения он не мог увидеть там ничего нового по сравнению с трагедией Киевского котла, в котором воевал в 41-м. История предательства Власова - это в конечном счёте "просто" история психологически сломавшегося человека, и, пожалуй, он не кривил душой на судебном процессе, когда на вопрос о причинах перехода на сторону немцев лаконично ответил: "Смалодушничал".

Полугодовое сражение 2-й ударной армии могло стать одной из крупнейших побед РККА, но обернулось страшным поражением. У побед много отцов, поражение же всегда сирота, и всё же стоит рассмотреть, каким образом произошла такая катастрофа.

Весной 1942 года многие соединения РККА попали в однотипную ловушку. Достигнутые за зиму успехи привели к появлению множества выступов линии фронта, часто - с узким основанием. Практика формирования "угловых столбов" позднее отлилась в целую серию поражений, когда такие опорные пункты становились исходными позициями для контрударов вермахта. В случае со 2-й ударной таким пунктом стала Спасская Полисть.

Однако к конкретной катастрофе у Мясного Бора привели конкретные решения. Вермахт в 1942-м в целом превосходил РККА по умению воевать, но само по себе это превосходство ещё ничего не объясняет. Пусть прилагая больше усилий, теряя больше людей, РККА была уже в состоянии потрясать оборону противника. И прорыв в глубину, приведший 2-ю ударную армию почти к самой Любани, это отлично показал.

Однако наступление с невзятой Спасской Полистью в тылу уже было рискованным шагом, а дальнейшие попытки атаковать, не обеспечив собственный тыл, отдавали авантюрой. При этом командование армией и всем фронтом постоянно металось между двумя направлениями, в итоге не решив ни одну из насущных задач: не взяты оказались ни Полисть, ни Любань.

Вероятно, крупная частная операция, которая привела бы к освобождению Полисти, решила бы проблему, но сложность в том, что на неё ни разу не хватило сил, которые было бы не жалко отдать для решения конкретного вопроса. Это мы сейчас располагаем точными сведениями о том, что захватить Любань не хватало возможностей. А командованию армии, фронта и самой Ставке в каждый конкретный момент казалась решаемой задача очередным последним усилием прервать коммуникации вермахта и решить проблему радикально.

Не следует думать, будто это проблема только РККА: ровно такие же попытки бросить все силы в дело и последним рывком обрушить оборону противника привели вермахт в том же 1942 году к малоизвестному котлу под Гизелью и всемирно известному котлу под Сталинградом.

Однако в мае-июне это по-человечески понятное стремление привело к гибели 2-й ударной армии. В конце концов, когда уже новые командиры, Власов, Хозин и Василевский, попытались прекратить азартную гонку со смертью и плавно отвести армию из мешка, она уже слишком глубоко забралась в ловушку.

17 декабря 1941 года ставкой Верховного Главнокомандования создан Волховский фронт, объединивший войска 4-й, 52-й и двух резервных армий - 26-й и 59-й. 26-я армия с 25 декабря 1941 года переименована во 2-ю Ударную армию...

При слове «власовцы» оставшиеся в живых ветераны Великой Отечественной войны брезгливо морщатся, а то и дают волю гневу, ругаясь на чем свет стоит. Ещё бы: это слово в сознании тех, кто отстоял свою страну в самой тяжкой войне века прочно ассоциировано с предательством, с пределом морального падения. «Власовцы» - это те, кто перешел на сторону врага и ради германского пайка лил кровь соотечественников под предводительством золотопогонного ренегата...

А между тем, в 1942 году власовцами называли совершенно других людей. Тех, на ком нет позора. И никогда не было. Ибо «мертвые сраму не имут», погибнув в тяжелейшем честном бою за Отечество...

Со второй половины августа до середины сентября 1941 года германские войска пытались штурмовать Ленинград, но решающего успеха не достигли, перешли к блокаде и осаде города. 16 октября 1941 г. четыре немецких дивизии (8, 12 тд, 18, 20 мд) форсировали р. Волхов и устремились через город Тихвин к р. Свирь, чтобы соединиться с финской армией и замкнуть второе блокадное кольцо восточнее Ладожского озера. Для Ленинграда и войск Ленинградского фронта это означало бы верную гибель.

Противник после соединения с финнами собирался наступать на Вологду и Ярославль, намереваясь образовать новый фронт севернее Москвы и одновременным ударом вдоль Октябрьской железной дороги окружить наши войска Северо-Западного фронта. В этих условиях советская Ставка Верховного Главнокомандования, несмотря на критическое положение под Москвой, изыскала возможность усилить резервами 4-ю, 52-ю и 54-ю армии, которые оборонялись на Тихвинском направлении. 19 ноября они перешли в контрнаступление и к 24 декабря отбросили немцев за Волхов.

В ходе этих боев советская Ставка разработала операцию по полному разгрому немцев под Ленинградом. Для выполнения задачи 17 декабря 1941 года был образован Волховский фронт. В него вошли 4-я и 52-я армии и две новые армии из резерва Ставки - 2-я ударная (бывшая 26-я) и 59-я. Фронту под командованием генерала армии К.А. Мерецкова предстояло силами 2-й ударной, 59-й и 4-й армий вместе с 54-й армией Ленинградского фронта (находилась вне блокадного кольца) уничтожить Мгинскую группировку противника и тем самым прорвать блокаду Ленинграда, а ударом в южном направлении силами 52-й армии освободить Новгород и отрезать врагу пути отхода перед Северо-Западным фронтом, который тоже переходил в наступление. Погодные условия благоприятствовали проведению операции - в лесисто-болотистой местности суровая зима сковала болота и реки.

Генерал Мерецков 24 июня был арестован, подвергнут допросам при следствии и лишь 30 августа 1941 года освобожден из тюрьмы. В качестве представителя Ставки к нему был назначен печально известный Л.З. Мехлис - начальник Главного Политуправления Красной Армии.

Ещё до начала операции отдельные подразделения и части 52-й армии 24-25 декабря форсировали реку Волхов, чтобы не дать противнику закрепиться на новом рубеже, и даже захватили небольшие плацдармы на западном берегу. В ночь на 31 декабря Волхов также форсировали и подразделения только что прибывшей 376-й стрелковой дивизии 59-й армии, но удержать плацдармы никому не удалось.

Причина заключалась в том, что как раз накануне, 23-24 декабря, неприятель завершил отвод своих войск от Тихвина и Малой Вишеры за Волхов на заранее подготовленные позиции, подтянул резервы живой силы и техники. Волховская группировка 18-й немецкой армии состояла уже из 8 пехотных (11, 21, 61, 126, 215, 250 (и), 254, 291 пд), 2 моторизованных (18, 20 мд), 1 танковой (12 тд) дивизий.

Наш Волховский фронт с приходом 2-й ударной и 59-й армий и частей Новгородской армейской группы получал перевес над противником в живой силе в 1,5 раза, в орудиях и минометах в 1,6 раза, в самолетах в 1,3 раза.

На 1 января 1942 г. Волховский фронт объединял 21 стрелковую дивизию (4 гв., 44, 46, 65, 92, 111, 191, 225, 259, 267, 288, 305, 310, 327, 366, 372, 374, 376, 377, 378, 382 сд), 8 стрелковых бригад (22, 23, 24, 25, 53, 57, 58, 59 осбр), 1 гренадерскую бригаду (из-за нехватки стрелкового оружия была вооружена гранатами), 18 отдельных лыжных батальонов, 4 кавалерийские дивизии (25, 27, 80, 87 кд), 1 танковую дивизию (60 тд), 1 отдельную танковую бригаду (7 гв. тбр), 6 отдельных артполков (18, 442, 448, 561, 839, 881 ап), 2 гаубичных полка большой мощности (137, 430 гап БМ), отдельный полк противотанковой обороны (884 ап ПТО), 6 гвардейских минометных дивизионов реактивной артиллерии, зенитно-артиллерийский дивизион, 18 бомбардировочных, штурмовых, истребительных авиаполков и 1 разведывательную эскадрилью.

Однако, Волховский фронт имел к началу операции четверть боекомплекта боеприпасов, 4-я и 52-я армии были измотаны боями, в их дивизиях осталось 3,5-4 тыс. чел. вместо штатных 10-12 тыс. Лишь 2-я ударная и 59-я армии имели полный комплект личного состава. Но зато у них почти совсем отсутствовали прицелы для орудий, оборудование связи - телефонный кабель и радиостанции, и автотранспортные подразделения, что весьма затрудняло управление боевыми действиями и снабжение войск. Недоставало в новых армиях и теплой одежды. Кроме того, на всем Волховском фронте не хватало автоматического оружия, танков, снарядов, транспорта. Около половины авиации фронта (211 самолетов) составляли легкомоторные У-2, Р-5, Р-зет...

Мерецков просил Ставку прислать больше танков, автомобилей, артиллерийских тягачей, но Ставка считала, что тяжелую технику нельзя эффективно использовать в лесах и болотах. Как показали дальнейшие события, мнение Ставки было ошибочным.

2-я ударная армия являлась таковой только по названию. В конце 1941 г. она состояла из одной стрелковой дивизии (327), восьми стрелковых бригад (22, 23, 24, 25, 53, 57, 58, 59) и пяти отдельных лыжных батальонов (39, 40, 42, 43, 44). В ходе операции она получила новые части, в том числе в январе - феврале 17 отдельных лыжных батальонов, ей передали в оперативное подчинение несколько дивизий. К большому наступлению войска фронта не были готовы, и Мерецков просил Ставку отложить операцию. Ставка, учитывая тяжелое положение Ленинграда, согласилась отсрочить начало только до 7 января 1942 г.

7 января, не дожидаясь сосредоточения всех частей, фронт перешел в наступление. Но форсировать реку Волхов удалось лишь двум батальонам 1002-го стрелкового полка 305-й стрелковой дивизии 52-й армии и воинам 376-й и 378-й стрелковых дивизий 59-й армии. 4-я армия задачу выполнить не смогла. 8 января наши армии прекратили атаки из-за очевидного огневого превосходства неприятеля и неподготовленности наступления. Занятые плацдармы пришлось оставить. Наступление фронта провалилось. Немцы приняли его за разведку боем. Ставка сняла с должности за плохое руководство командовавшего 2-й ударной армией генерал-лейтенанта Г.Г. Соколова, бывшего замнаркома НКВД, и заменила его генерал-лейтенантом Н.К. Клыковым, который перед тем командовал 52-й армией. 52-ю армию принял генерал-лейтенант В.Ф. Яковлев из 4-й армии.

13 января наступление возобновилось, но успех наметился только в 15-километровой полосе боевых действий 52-й и 2-й ударной армий. Наступая с захваченного плацдарма у совхоза «Красный ударник», 2-я ударная армия за 10 дней боев прошла 6 км, взломала первую линию обороны противника и 24 января вышла ко второй линии, расположенной вдоль шоссе и железной дороги Новгород - Чудово. Южнее к шоссе и железной дороге пробилась 52-я армия. 59-я армия также сумела захватить севернее меньший по площади плацдарм на западном берегу реки Волхов, однако, развить наступление там ей не удалось. В середине января она и её войска командованием фронта были перенаправлены на плацдарм 2-й ударной армии, а её место на западном берегу реки заняли дивизии 4-й армии.

В ночь на 25 января 2-я ударная армия при поддержке 59-й прорвала у деревни Мясной Бор вторую линию немецкой обороны. В пробитую в обороне противника брешь шириной 3-4 км ввели 23, 59-ю стрелковые бригады и 13-й кавалерийский корпус (25, 87 кавдивизии), а затем 366-ю стрелковую дивизию и другие части и соединения 2-й ударной армии. Армия стремительно - по лесам и болотам - начала продвигаться на северо-запад и за 5 дней боев прошла до 40 км. Впереди шел кавалерийский корпус, за ним, расширяя фланги прорыва, - стрелковые бригады и дивизии. За успешные действия 366-ю стрелковую дивизию 17 марта 1942 года преобразовали в 19-ю гвардейскую.

Навстречу волховцам 13 января начала наступление на Погостье и Тосно 54-я армия Ленинградского фронта. Однако, заняв небольшой плацдарм у станции Погостье юго-западнее железной дороги Москва - Ленинград, она вскоре остановилась, израсходовав боеприпасы. 52-я и 59-я армии вели в это время кровопролитные бои за расширение плацдарма и удержание коридора прорыва в Мясном Бору. В этих боях у д. Малое и Большое Замошье 305-я дивизия сражалась с 250-й испанской «голубой дивизией», посланной диктатором Франко на советский фронт. 305-я сумела отбить у испанцев лишь одну деревню Малое Замошье. Южнее д. Мясной Бор 52-я армия вышла вдоль шоссе к д. Копцы, севернее - 59-я армия подступила к крупному опорному пункту врага - с. Спасская Полисть.

В начале операции Волховский фронт понес большие потери в людях и технике. 40-градусные морозы измотали людей, разводить костры запрещалось по условиям маскировки, усталые бойцы падали в снег и замерзали насмерть. И хотя в январе-феврале фронт получил пополнение - 17 лыжных батальонов и маршевые подразделения - развивать наступление по первоначальному плану стало невозможно: во-первых, войска уперлись в тыловой оборонительный рубеж противника, проходивший по линии полотна недостроенной железной дороги Чудово-Веймарн, во-вторых, сопротивление немцев на этом рубеже особенно усилилось в северном направлении, к Любани и Ленинграду.

На южном фланге Волховского фронта 52-я армия не смогла полностью прорвать испанские и немецкие позиции и наступать на Новгород, а на северном фланге 59-я армия не смогла овладеть Спасской Полистью и пробиться к Чудову. Обе эти армии с трудом удерживали коридор прорыва 2-й ударной в Мясном Бору. Кроме того, ввиду удлинения коммуникаций и узости коридора прорыва 2-я ударная армия с конца января стала ощущать острую нехватку боеприпасов и продовольствия. Её снабжение осуществлялось тогда по единственной лесной дороге, проходившей через коридор. Впоследствии её стали называть Южной дорогой.

Против наших войск и их единственной главной коммуникации действовало 250 немецких самолетов, а 2 февраля Гитлер приказал бросить сюда ещё и авиацию дальнего действия. Утром 12 февраля 111-я дивизия 59-й армии, переданная во 2-ю ударную армию, но ещё не успевшая пройти через Мясной Бор, и 22-я стрелковая бригада после неожиданного ночного оставления позиций немецкой пехотной бригадой Кёхлинга утром взяли деревни Мостки и Любино Поле на шоссе Ленинград - Новгород. Продолжая наступление, 111-я дивизия отбросила врага к Спасской Полисти и перерезала лесную дорогу Спасская Полисть - Ольховка. В результате горловина прорыва расширилась до 13 км и пулеметный огонь противника перестал угрожать коридору. К тому времени несколько расширился и сам плацдарм по Волхову, ширина его достигла 35 км. За эти бои 111-ю стрелковую дивизию 17 марта 1942 года преобразовали в 24-ю гвардейскую.

Ввиду недостаточных наступательных возможностей 2-й ударной армии командование фронта, начиная с второй декады февраля, приступило к передаче ей дивизий и бригад из 4-й, 52-й и 59-й армий. Ввод в прорыв новых частей, развитие наступления и удлинение в связи с этим коммуникаций потребовали увеличить и ускорить доставку грузов во 2-ю ударную армию. Но одна дорога с этим не справлялась, и тогда в феврале-марте по соседней просеке, в 500 м севернее первой дороги, проложили вторую. Новую дорогу стали называть Северной. Немцы называли её «просека Эрика».

17 февраля в штаб Волховского фронта вместо генерал-полковника Н.Н. Воронова приехал новый представитель Ставки Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов, бывший главком всего Северо-Западного направления. Ставка изменила план операции, и Ворошилов привез требование Ставки: вместо удара строго на северо-запад активизировать действия на Любанском направлении с целью окружить и уничтожить Любанско-Чудовскую группировку противника. Ворошилов выезжал в войска 2-й ударной армии для ознакомления с её состоянием и уточнения плана операции.

Для взятия Любани командование фронта сосредоточило в лесах в 15 км юго-западнее города у хутора Красная Горка (холм среди почти непроходимых лесов, где стоял дом лесника) 80-ю кавалерийскую дивизию, переброшенную из состава 4-й армии, а также 1100-й стрелковый полк 327-й стрелковой дивизии, 18-й артиллерийский полк РГК, 7-ю гвардейскую танковую бригаду (на ходу около роты танков), дивизион реактивных минометов и несколько лыжных батальонов. Они должны были прорвать фронт и подойти к Любани, после чего в прорыв вводился второй эшелон: 46-я стрелковая дивизия и 22-я отдельная стрелковая бригада.

Бои у Красной Горки 80-я кавалерийская дивизия начала 16 февраля, сразу же как только подошла здесь к линии фронта. Представитель Ставки Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов наблюдал за событиями на временном пункте управления армии в местечке Озерье в 7 км юго-западнее Красной Горки. 18 февраля 1-й эскадрон 205-го кавалерийского полка выбил немцев с насыпи недостроенной железной дороги и, преследуя их, овладел Красной Горкой. Кавалеристов поддерживал 18-й гаубичный полк РГК. Вслед за кавалеристами в прорыв вошел 1100-й стрелковый полк 327-й стрелковой дивизии, её остальные полки ещё находились на марше около Огорелей. Главные силы 13-го кавалерийского корпуса находились в следующем положении: 87-я кавалерийская дивизия вела бои в самой дальней части прорыва у деревни Конечки вместе с 25-й кавдивизией корпуса, стоявшей у деревень Савкино и Хаймино.

К утру 23 февраля к Красной Горке подошли 46-я стрелковая дивизия и 22-я отдельная стрелковая бригада. Концентрация сил для удара на Любань продолжалась. В помощь наступавшим войскам ещё 13 февраля командармом Н.К. Клыковым было решено южнее направить 546-й и 552-й стрелковые полки 191-й стрелковой дивизии для захвата станции Померанье на железной дороге Москва-Ленинград, в 5 км юго-восточнее Любани. Это решение одобрил и комфронтом К.А. Мерецков, о чём доложил в Ставку ВГК. Полкам предстояло наступать по пояс в снегу лесами налегке, без артиллерии, обозов и медсанбата. Каждому бойцу выдали по 5 сухарей и 5 кусков сахара, по 10 патронов на винтовку, по одному диску на автомат или ручной пулемет и по 2 гранаты.

В ночь на 17 февраля полки перешли грунтовую дорогу между деревнями Дубовое и Коровий Ручей в направлении на северо-восток к Любани. К вечеру 17 февраля противник сбил заслон, оставленный дивизией на дороге, и закрыл путь прохода полков и подвоза боепитания. Части, которые должны были развить успех, вовремя к этому месту не подошли.

В тот же день противник начал обстреливать огнём артиллерии продвигавшиеся полки. Огонь корректировал немецкий самолет. Части понесли потери в 35 убитых и 50 раненых. Командир дивизии полковник А.И. Старунин приказал немедленно атаковать противника на дороге севернее д. Апраксин Бор, но тот успел подтянуть подкрепления, в т.ч. танки. Ночная атака 546-го полка не удалась, части отошли в лес на юго-запад, понеся потери. В результате боевых действий все радиостанции с радистами погибли. Комдив принял решение выполнять задачу на другом участке.

Не имея боеприпасов и с 15 февраля питания личного состава, на совещании командиров было принято решение выполнять письменный приказ командующего опергруппой генерал-майора П.Ф. Привалова о взятии деревень Малая Бронница и Дубовое. Оба полка произвели две безуспешных атаки на них ночью с 18 на 19 февраля, после чего отошли восточнее в лес.

На совещании, созванном комдивом, в присутствии командиров и комиссаров полков было принято коллегиальное решение ради спасения истощенных людей без приказа командования выходить обратно мелкими группами по 40-50 чел. за линию фронта, в свой тыл, тремя колоннами (штаб дивизии с саперным батальоном, комендантской и разведротами и два полка). Всех раненых (около 80 чел.) оставили в лесу под охраной. Судьба их, скорее всего, незавидна. Полковые колонны с потерями прорвались к своим примерно в месте перехода грунтовой дороги Дубовое - Коровий Ручей, а штабная колонна, уйдя на юго-запад, вышла с тыла к переднему краю немецкой 254-й пехотной дивизии и была обстреляна.

Штабная группа отошла в лес, где разместилась в обнаруженных лесных землянках местных жителей. Группа была окружена немцами. Полковник А.И. Старунин приказал командиру комендантской роты И.С. Осипову с пятью бойцами и помощнику начальника оперотделения штаба дивизии лейтенанту Костину пробраться к своим и просить помощи для выхода штаба. Воины И.С. Осипова и Костин перешли линию фронта и доложили командованию опергруппы о критическом состоянии остатков дивизии, но генерал-майор П.Ф. Привалов мер не принял - спасать было некому, войск в распоряжении оперативной группы не имелось. В итоге боев комдив полковник А.И. Старунин, начальник штаба дивизии подполковник П.Д. Крупичев и около 500 воинов попали в плен, комиссар дивизии старший батальонный комиссар С.А. Алексеев застрелился у землянок. Немцы из 254-й пехотной дивизии собрали пленных в д. Апраксин Бор, подкормили и 28 февраля 1942 года пешим порядком направили в сборный лагерь в Любань. П.Д. Крупичев освобожден из плена в апреле 1945 г. Дальнейшая судьба полковника А.И. Старунина осталась неизвестной. Учитывая тот факт, что он до войны служил в 1933-1939 гг. на ответственных постах в Разведуправлении ГШКА, можно предположить, что судьба его как военнопленного не была тривиальной.

В ночь на 23 февраля на Любань совершили налет волховские партизаны. Немцы решили, что город окружен и вызвали подкрепление из Чудова и Тосно. Партизаны благополучно отошли, но прибывшие силы противника усилили оборону города.

Тем временем наступавшая группа войск вела с рубежей реки Сичева разведку подходов к станции Любань. Разведка была особенно необходима из-за крайней ограниченности боеприпасов: в 1100-м полку на каждую пушку имелось всего 5 снарядов, патронов тоже не хватало, бесприцельная стрельба категорически запрещалась.

Разведка установила, что с северо-запада у противника нет глубокой обороны, и утром 25 февраля 200-й кавалерийский полк 80-й дивизии возобновил наступление, но был остановлен огнем дзотов и сильным авиационным воздействием противника, причем погибли почти все лошади, и кавалеристы превратились в обычную пехоту. Затем мощным ударам с воздуха подверглись находившиеся у основания прорыва 25-я кавалерийская дивизия, 22-я бригада, не вошедшие в прорыв два полка 327-й дивизии, 46-я стрелковая дивизия и 7-я гвардейская танковая бригада.

26 февраля немцы одним пехотным полком 291-й пехотной дивизии с правого фланга прорыва и вторым пехотным полком с левого фланга начали наступление на Красную Горку вдоль полотна железной дороги и соединились, прервав сообщение с ушедшими в прорыв частями 2-й Ударной армии. Передовой отряд оказался в окружении и остановился западнее д. Кирково и Любани. Утром 28 февраля им оставалось пройти до Любани 4 км. Отдельным группам разведчиков удалось проникнуть к юго-западной окраине города. У окруженной группы кончились боеприпасы и продовольствие, немцы методично бомбили, обстреливали и атаковали наших воинов, но окруженные стойко держались 10 дней, пока ещё оставалась надежда на помощь. И только в ночь с 8 на 9 марта 80-я кавдивизия и 1100-й полк, также приняв коллегиальное решение, в связи с отсутствием связи без приказа командования уничтожили тяжелое вооружение, включая пулеметы, и с личным оружием с потерями прорвались обратно к своим чуть западнее места выхода в прорыв. При этом часть личного состава кавдивизии и стрелкового полка попала в плен.

Пока шли бои за Любань, 28 февраля Ставка внесла уточнение в первоначальный план операции. Теперь 2-я ударная и 54-я армии должны были наступать навстречу друг другу и соединиться в Любани, окружить и уничтожить Любанско-Чудовскую группировку врага и затем нанести удар на Тосно и Сиверскую для разгрома Мгинской группировки и прорыва блокады Ленинграда. Начать наступление 54-й армии приказали 1 марта, но она не могла развернуть боевые действия без подготовки, и решение Ставки оказалось запоздалым.

9 марта из Москвы в штаб Волховского фронта в Малой Вишере вновь прилетел К.Е. Ворошилов, а вместе с ним член Государственного Комитета обороны Г.М. Маленков, генерал-лейтенанты А.А. Власов и А.Л. Новиков и группа высших офицеров. Власов прибыл на должность заместителя командующего фронтом. В начале войны он командовал 4-м механизированным корпусом, затем 37-й армией под Киевом и 20-й армией под Москвой, имел репутацию хорошо подготовленного в оперативно-тактическом отношении командира, его высоко характеризовал Г.К. Жуков, а И.В. Сталин считал перспективным генералом. Назначение Власова должно было, по мнению Ставки, укрепить командование фронта. 12 марта тот прибыл по разбитым дорогам на острие приложения усилий 2-й Ударной армии - в леса к Красной Горке и возглавил бои за нее.

Заместитель наркома обороны по авиации А.А. Новиков прибыл для организации перед новым наступлением фронта массированных ударов с воздуха по оборонительным рубежам, аэродромам и коммуникациям противника. Для этого привлекались 8 авиаполков из резерва Ставки, авиация дальнего действия и военно-воздушные силы Ленинградского фронта. Собранные самолеты произвели в марте 7673 боевых вылета, сбросили 948 т бомб, уничтожили 99 вражеских самолетов. Из-за ударов с воздуха немцам пришлось отложить намеченное контрнаступление, но неприятель перебросил к Волхову резервы авиации и в целом сохранил господство в воздухе.

Директивой Ставки от 28 февраля в армиях Волховского фронта были созданы ударные группы: во 2-й ударной армии - из 5 стрелковых дивизий, 4 стрелковых бригад и кавалерийской дивизии; в 4-й армии - из 2 стрелковых дивизий, в 59-й армии - из 3 стрелковых дивизий. 10 марта во 2-й ударной армии в такую группу включили 92-ю стрелковую дивизию с 24-й бригадой, 46-ю стрелковую дивизию с 53-й бригадой, 327-ю стрелковую дивизию с 7-й гвардейской танковой бригадой, 259-ю и 382-ю стрелковые дивизии, 59-ю стрелковую бригаду и 80-ю кавалерийскую дивизию. Кроме них в армии находились 26 лыжных батальонов разной степени укомплектованности, четыре артполка, два танковых батальона, пять саперных батальонов армейского подчинения.

Утром 11 марта эти войска начали наступление на фронте по дуге от Червинской Луки до Еглино с целью окружения и взятия Любани. Непосредственно на Любань нацеливались 259-я, 46-я, 92-я и 327-я стрелковые дивизии, 24-я и 53-я стрелковые и 7-я гвардейская танковая бригады. Однако отсутствие разведывательных данных о позициях противника, недостаток боеприпасов и полное господство врага в воздухе не позволили нашим войскам выполнить поставленную задачу. Часть личного состава 259-й дивизии была отсечена противником за рекой Сичева и попала в плен.

Одновременно со 2-й ударной армией, навстречу ей, перешла в наступление у Погостья 54-я армия Ленфронта, которая продвинулась на 10 км. В результате Любанская группировка вермахта оказалась в полуокружении. Но 15 марта неприятель перешел в контрнаступление против 54-й армии и к середине апреля отбросил её к реке Тигода.

Командующий фронтом К.А. Мерецков и командарм Н.К. Клыков ввиду слабых наступательных возможностей 2-й ударной армии предложили Ставке три варианта решения вопроса: первый - усилить фронт обещанной ещё в январе общевойсковой армией и до наступления весенней распутицы завершить операцию; второй - в связи с приходом весны отвести армию из болот и искать решение на другом направлении; третий - переждать распутицу, накопить силы и уже тогда возобновить наступление.

Ставка склонялась к первому варианту, но свободных войск она не имела. Вопрос о 2-й ударной армии так и остался нерешенным.

Пока шло второе наступление на Любань, штаб фронта разработал операцию по уничтожению вражеского вклинения между 2-й ударной и 59-й армиями, окружения и взятия Спасской Полисти силами ударной группировки 59-й армии. Из 4-й армии в 59-ю передали для этого 377-ю стрелковую дивизию, а из 52-й армии - 267-ю дивизию, на прежние позиции которой южнее д. Мясной Бор перебросили из 4-й армии 65-ю дивизию.

Первую неудачную попытку осуществить операцию по взятию Спасской Полисти 59-я армия предприняла в в конце января 1942 года. Для действия со стороны 2-й ударной армии на соединение с войсками, наступавшими со стороны шоссе, командование 59-й армии направило 7 февраля через Мясной Бор свою 4-ю гвардейскую дивизию, и в конце февраля она ещё продолжала вести бои в районе севернее д. Ольховка, блокировав Ольховские хутора. Теперь к 4-й гвардейской на восточном берегу болота Гажьи Сопки присоединились главные силы 267-й стрелковой дивизии. 1 марта 846-й стрелковый и 845-й артиллерийский полки 267-й дивизии начали со стороны 2-й ударной армии наступление на д. Приютино, а 844-й стрелковый полк - на д. Трегубово севернее Спасской Полисти.

Наступление дивизии успеха не принесло. Её переместили севернее, а на смену ей провели через коридор у Мясного Бора два стрелковых (1254-й и 1258-й) и артиллерийский полк 378-й стрелковой дивизии. 11 марта они вступили в бой и начали пробиваться с запада к шоссе, со стороны которого, навстречу им, прорывался третий стрелковый полк дивизии - 1256-й.

Бои за Приютино, Трегубово, Михалево, Глушицу продолжались весь март. Противник неоднократно контратаковал, а в конце марта окружил 378-ю дивизию, и остатки её 24 апреля 1942 года с большими потерями вырвались из кольца. Район, занимаемый в то время 2-й ударной армией, напоминал по своим очертаниям колбу радиусом 25 км с узкой горловиной в Мясном Бору. Одним ударом по горловине можно было отрезать армию от других соединений фронта, загнать в болота и уничтожить. Поэтому враг постоянно рвался к Мясному Бору. Менялась лишь сила натиска - в зависимости от положения на других участках Волховского фронта.

В начале марта, едва стало ясно, что наступление 2-й ударной армии выдыхается, а для взятия Спасской Полисти сил у волховцев недостаточно, немцы резко усилили давление на коридор сначала с юга - на позиции 52-й армии, а с 16 марта, получив подкрепление, противник перешел в общее наступление на коридор и с юга, и с севера - против 59-й армии. Врага непрерывно поддерживали крупные силы авиации. Наши воины держались стойко, но неприятель вводил в бои все новые войска, в том числе дивизию СС «Полицай», легионы голландских и бельгийских фашистов «Нидерланд» и «Фландрия».

19 марта немцы, прорвав оборону 372 и 374-й стрелковых дивизий 59-й армии и 65 и 305-й стрелковых дивизий 52-й армии, ворвались в коридор и перекрыли его в 4 км западнее от д. Мясной Бор, между рекой Полисть и деревней Теремец-Курляндский.

Командование фронта мобилизовало все возможные силы, чтобы выбить немцев из коридора. Из состава 2-й Ударной армии к месту прорыва немцев были направлены 7-я гвардейская танковая, 24-я и 58-я стрелковые бригады, участники армейских курсов младших лейтенантов. Наши атаки следовали одна за другой, но артиллерийское и особенно авиационное превосходство противника оставалось подавляющим. 23 марта к атакам подключилась переброшенная из 4-й армии и только что пополненная необстрелянным личным составом (3000 чел.) 376-я стрелковая дивизия. В первый же день наступления она подверглась авиаудару и понесла весьма большие потери, неопытные люди поддались панике и разбежались. Командир 1250-го стрелкового полка майор Г.А. Хатемкин 27 марта застрелился.

Бои шли тяжелейшие. Со стороны 2-й ударной армии событиями непосредственно руководил замкомфронта Власов. 26 марта удар на восток нанесли 24-я и 58-я стрелковые и 7-я гвардейская танковая бригады, а с 27 марта ещё и 8-й гвардейский полк 4-й гвардейской стрелковой дивизии. 27 марта наметился узкий коридор. С утра 28 марта 58-я стрелковая и 7-я гвардейская танковая бригады с частями 382-й стрелковой дивизии с запада и 376-я дивизия с востока встречным ударом пробили коридор шириной 800 м вдоль Северной дороги.

Вечером 28 марта узкая дорога начала действовать, хотя и находилась под постоянным ружейно-пулеметным, артиллерийским и авиационным воздействием противника. 30 марта небольшой коридор удалось пробить и вдоль Южной дороги, а к 3 апреля коммуникации в Мясном Бору были освобождены полностью.

В период мартовского окружения во 2-й ударной армии тяжелые оборонительные бои вела 23-я отдельная стрелковая бригада. Она располагалась на левом фланге армии в юго-западном углу занимаемой территории, и противник пытался через её позиции пробиться в центр 2-й Ударной и разрезать армию на две части, но воины бригады отразили все вражеские атаки.

Мартовское окружение выявило чрезвычайную опасность даже кратковременного нарушения коммуникаций в Мясном Бору. Продовольствие и боеприпасы окруженным пришлось доставлять самолетами. Пищевой рацион в конном корпусе сразу сократился до 1 сухаря в день. Окруженные выкапывали из-под снега и ели убитых лошадей, для охраны живых лошадей приходилось выделять усиленные наряды, чтобы их не забили и не съели солдаты. Уцелевших лошадей кавкорпуса начали эвакуировать в тыл через Мясной Бор.

29 марта началось сильное таяние снега, дороги превратились в грязное месиво. Немцы продолжали прорываться на коммуникации, и борьба за коридор превращалась в рукопашные схватки. Для снабжения войск срочно оборудовали полевой аэродром близ штаба армии у д. Дубовик. Видя тяжелое положение наших войск, немцы стали сбрасывать с самолетов агитационные листовки с пропусками в плен.

В апреле бойцам Мясного Бора стало ещё труднее. Из-за весенней распутицы по дорогам не могли ходить даже повозки, и специальные группы солдат и местных жителей носили на себе боеприпасы и продовольствие за 30-40 км. 10 апреля начался ледоход на Волхове, и (пока не были наведены наплавные мосты) снабжение наших войск ещё более ухудшилось.

В конце марта штабу 2-й ударной армии и Волховского фронта от пленного обер-лейтенанта стало известно о подготовке противником новой крупной операции по окружению и уничтожению 2-й ударной, но, вместо того чтобы обратить на эти сведения должное внимание, командование армии и фронта продолжало завершать разработку новой, третьей, операции по взятию Любани.

Новое наступление 2-й Ударной армии началось 3 апреля в 30 км юго-западнее Любани в направлении деревень Апраксин Бор и Коровий Ручей. Как и два предыдущих, это наступление не принесло успеха из-за малочисленности войск и недостатка боеприпасов и 8 апреля было прекращено, хотя 54-я армия Ленфронта возобновила с конца марта встречные бои и отвлекла на себя крупные силы противника.

13 апреля из района Огорели (место дислокации штаба 2-й Ударной армии) был вывезен тяжело заболевший командарм Н.К. Клыков. Болезнь - не оговорка. В личном деле Клыкова значится факт того, что он болел с 1935 по 1938 гг., будучи освобождённым от исполнения командных воинских должностей. Весной 1942 г. та же болезнь обострилась. Она преследовала Клыкова до конца жизни (уволен по болезни в декабре 1945 г., умер в 1969 г.).

16 апреля после переговоров с Военным Советом 2-й Ударной армии командующий фронтом К.А. Мерецков предложил Ставке ВГК утвердить кандидатуру генерал-лейтенанта А.А. Власова в качестве командарма 2-й Ударной. Ставка дала согласие на это и 17 апреля последовал об этом Приказ по фронту за подписью Мерецкова.

Была начата подготовка ещё одного наступления на Любань, на этот раз силами 6-го гвардейского стрелкового корпуса, который начали формировать на базе выведенной в резерв фронта 4-й гвардейской стрелковой дивизии (без одного стрелкового полка). По живой силе и вооружению корпус должен был стать главной силой фронта.

Одновременно в конце марта - начале апреля комфронта К.А. Мерецков неоднократно просил Ставку отвести 2-ю ударную армию из болот на плацдарм к Волхову, но вместо этого 21 апреля Ставка приняла решение ликвидировать Волховский фронт. Это было сделано по предложению командующего Ленинградским фронтом генерал-лейтенанта М.С. Хозина и секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), члена Военного Совета Ленфронта, члена Политбюро ЦК ВКП (б) А.А. Жданова. Хозин доказывал, что если войска Волховского фронта объединить с войсками Ленинградского под его командованием, то он сможет объединить действия по прорыву блокады Ленинграда.
23 апреля Волховский фронт преобразовали в оперативную группу войск Волховского направления Ленинградского фронта. Мерецкова отправили на Западный фронт командовать 33-й армией, понесшей большие потери, в т.ч. командующего генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова. Но вскоре выяснилось, что М.С. Хозин не может уделять должное внимание Волховской группе, и в особенности 2-й ударной армии. Решение о ликвидации Волховского фронта оказалось ошибочным, а для 2-й ударной армии оно стало роковым.

Обстановка в конце апреля во 2-й ударной армии продолжала усложняться. Траншеи заливало водой, кругом плавали трупы, бойцы и командиры голодали, соли не было, не было хлеба. Не осталось ни хлорки для обеззараживания воды, ни медикаментов. Не было кожаной обуви, и люди ходили в опорках и в стоптанных мокрых валенках. С 26 апреля немцы опять начали прорываться на наши коммуникации. Мясной Бор и соседние леса самолеты противника буквально засыпали листовками - пропусками в плен. 30 апреля 2-я ударная получила приказ занять жёсткую оборону. Эта дата стала официальной датой окончания Любанской операции, как её в итоге назвали после войны. Для снабжения армии её воины, работая по 23 мая 3 недели по пояс в воде, построили в 500 м севернее Северной дороги узкоколейную железную дорогу от Мясного Бора до Финёва Луга. На её сооружение пошли рельсы колеи, снятые с делянок лесозаготовителей у Любина Поля и Мостков.

С 29 апреля 59-я армия попыталась пробить ко 2-й ударной новый коридор от д. Мостки в районе Лесопункта. Удар на запад нанесла только что сформированная в г. Архангельске 2-я стрелковая дивизия численностью 10564 чел. вместе с подразделениями 376-й дивизии, 24-й и 58-й стрелковых бригад, однако враг 10 мая обошел фланги обеих дивизий и замкнул кольцо в районе западнее шоссе Ленинград - Новгород. Лишь в ночь на 13 мая разбитые части 2-й и 376-й дивизий смогли пробиться из окружения. 2-я стрелковая дивизия понесла 80 % потерь в личном составе, из них около 1000 чел. пленными и 3500 чел. убитыми, потеряв также почти всю артиллерию, минометы и пулеметы.

Тем временем, в конце апреля - начале мая, по всему периметру расположения 2-й ударной армии (200 км) не прекращались бои местного значения, особенно сильный нажим противник оказывал на позиции 23-й и 59-й стрелковых бригад - на левом фланге и на острие прорыва у с. Еглино.

В эти дни Военный Совет Ленинградского фронта пришел к выводу о необходимости срочно отвести 2-ю Ударную армию на плацдарм к Волхову. Пока Ставка рассматривала данное предложение, М.С. Хозин 13 мая 1942 года приказал командованию 2-й Ударной армии готовиться к отходу через промежуточные рубежи по плану, составленному командармом А.А. Власовым. Докладывая Ставке план выхода армии, Хозин предлагал также выделить группу войск Волховского направления из состава Ленфронта в самостоятельное оперативное объединение, т.е. фактически восстановить Волховский фронт. Тем самым Хозин признавал необоснованность своего прежнего мнения.

В ожидании решения Ставки, Хозин вывел на плацдарм к 16 мая значительную часть кавалеристов, части 4-й и 24-й гвардейских дивизий, 378-ю дивизию, 7-ю гвардейскую и 29-ю танковые бригады. С 17 по 20 мая на Северной дороге был сооружён деревянный настил («жердёвка») для удобства снабжения и эвакуации войск, особенно техники. 21 мая Ставка наконец-то разрешила отвод войск 2-й ударной армии на плацдарм к Волхову через три промежуточных рубежа. Первый рубеж проходил по линии деревень Остров - Дубовик - Глубочка. Второй - у деревни Волосово, станции Рогавка, населенных пунктов Вдицко - Новая - Крапивно. Третий: Пятилипы - Глухая Кересть - Финёв Луг - Кривино.

На первый рубеж отходили войска, глубже всех проникшие в оборону противника в северо-западном направлении: 382-я дивизия, 59-я и 25-я бригады. Одновременно с ними, но сразу на второй рубеж отходили их соседи, расположенные восточнее: 46-я, 92-я и 327-я дивизии, 22-я и 23-я бригады. Второй рубеж являлся главным. Здесь предстояло занять жёсткую оборону и держаться. Оборона возлагалась на 92-ю и 327-ю дивизии и 23-ю бригаду.

Через главный рубеж должна была пройти первая арьергардная группа, а также 46-я дивизия и 22-я бригада и следовать вместе с другими частями в район деревень Кречно, Ольховка и Малое Замошье. Там 2-я Ударная сосредоточивалась для броска через новый коридор, который опять намечалось пробить в районе Лесопункта.

Первыми должны были выходить госпитали, тыловые службы, эвакуировалась техника. После выхода из полуокружения главных сил армии, войска прикрытия отходили на третий рубеж, откуда проходили горловину в порядке очерёдности, причём последней из состава 2-й Ударной армии выходила 327-я дивизия, а за ней следовала от Малого Замошья державшая там оборону 305-я дивизия 52-й армии, чем вывод войск завершался.

План был логичен и продуман, но судьба внесла в него свои коррективы. Рубежи успели оборудовать вовремя: 22 мая немцы на многих участках начали операцию по сужению волховского котла. Передовой отряд 291-й немецкой дивизии 23 мая глубоко проник вдоль железной дороги в расположение наших войск в район д. Дубовик. Весть об этом привела к спонтанному и поспешному снятию штаба 2-й Ударной армии со своего КП в районе д. Огорели без разрешения руководства Ленинградского фронта. Отряд немцев был частично уничтожен, частично рассеян 24 мая воинами 382-й стрелковой дивизии, отвод остальных частей продолжился планомерно под прикрытием специальных отрядов, создававших видимость присутствия войск на прежних позициях. 2-я Ударная армия не позволила нарушить её боевые порядки в остальных местах. Две дивизии и две бригады заняли вторую линию обороны, остальные войска двинулись в район сосредоточения к Новой Керести, где они накапливались на пространстве менее 16 квадратных км скученными боевыми порядками.

26 мая противник усилил преследование отходивших частей и начал сжимать кольцо вокруг 2-й ударной армии. Войска прикрытия к 28 мая отошли на основной оборонительный рубеж, где заранее были подготовлены дзоты и минные поля. Борьба на этом рубеже продолжалась около двух недель. Узнав об отходе 2-й ударной армии, немцы не только усилили фланговые атаки, но 30 мая бросились на горловину у Мясного Бора и 31 мая прорвались на коммуникации армии. Коридор вновь оказался закрыт.

Первые 5 суток немцев в захваченном коридоре никто не беспокоил. Те сумели укрепиться, выстроив эшелонированную оборону фронтом на восток на западной окраине деревни Теремец-Курляндский против 59-й и 52-й армий и фронтом на запад по восточному берегу р. Полисть против 2-й Ударной армии. Командованию фронта и 59-й армии пришлось отказаться от намеченного нового удара на Лесопункт и бросить собранные войска на освобождение прежнего коридора. К бывшему коридору были подтянуты только что сформированная из уральцев в г. Кургане 165-я стрелковая дивизия в полном составе, разбитые части 2-й стрелковой дивизии, 374-я стрелковая дивизия в составе двух полков (третий полк находился в кольце), 58-я стрелковая бригада. Был пополнен оставшийся снаружи кольца 1236-й стрелковый полк 372-й дивизии, рассечённой немцами 31 мая на две части. У коридора вне кольца в готовности действовать также находились 54-й гвардейский стрелковый полк 19-й гвардейской дивизии и 1004-й стрелковый полк 305-й стрелковой дивизии. Южный фланг планировавшихся наступательных действий у коридора обеспечивала 65-я стрелковая дивизия 52-й армии.

В 2 часа ночи 5 июня 2-я ударная и 59-я армии начали без артподготовки встречный бой в районе Северной дороги и узкоколейки. Ночи не было, вместо них стояли светлые сумерки, позволявшие вражеской авиации производить налёты по нашим частям в ночные часы. Полки необстрелянной уральской 165-й стрелковой дивизии полковника П.И. Соленова, скучившись при наступлении, попали под сосредоточенный удар авиации немцев с воздуха и артиллерии с земли. Из-за огромных потерь началась паника. Попытки остановить бойцов ни к чему не привели. После приведения частей в порядок и ввода новых сил атаки продолжились. Однако, противнику в течение 3 суток удавалось отбивать их. 8 июня войска перешли к обороне. 165-я дивизия за 3 суток потеряла свыше 60 % личного состава полков.

В результате этих боев Ставка наконец-то поняла ошибочность упразднения Волховского фронта. 8 июня фронт был восстановлен, командовать им вновь стал К.А. Мерецков. В тот же день он вместе с новым начальником Генерального штаба РККА генерал-полковником А.М. Василевским прибыл в Малую Вишеру и далее к д. Мясной Бор. Сталин приказал им вывести из кольца 2-ю ударную армию хотя бы без тяжёлого вооружения и техники. 10 июня в 2 часа ночи 2-я ударная и 59-я армии начали новое встречное наступление. К Мясному Бору были стянуты все наши боеспособные соединения, вплоть до сводных полков кавалеристов 25-й кавдивизии 13-го корпуса в пешем строю. К коридору была переброшена и пополненная 24-я стрелковая бригада. Бои шли, не прекращаясь, 9 суток с переменным успехом, но при явном перевесе врага, особенно в артиллерии и авиации.

Тем временем окружённые войска заняли последний рубеж по р. Кересть. Положение их было отчаянным - почти без патронов, без снарядов, без пищи, без больших пополнений они еле сдерживали натиск 4 вражеских дивизий. В полках оставалось по 100-150 чел., бойцы получали в день по спичечному коробку сухарной крошки, и то если удавалось прорваться нашим самолетам в наступившие белые ночи, и всё-таки люди держались. В этих боях особенно отличилась 327-я стрелковая дивизия полковника И.М. Антюфеева, позднее попавшего в плен.

18 июня в расположении армии сел самолёт У-2, привезший сухари, консервы и... газеты. Командующему армией А.А. Власову было предложено вылететь на этом самолете. Тот отказался. Вместо него в самолет посадили раненого командующего артиллерией армии генерал-майора Г.Е. Дегтярева. Самолет оказался последним, которому удалось сесть в кольце.

19 июня в полосе действий 2-й ударной и 59-й армий в Мясном Бору наметился некоторый успех - вечером силами 24-й стрелковой и 29-й танковой бригад удалось пробить коридор вдоль Северной дороги и узкоколейки шириной около 1 км. С этого момента начался беспорядочный выход личного состава окружённых частей, сражавшихся на западном берегу р. Полисть. Всего вышло около 17000 чел. Вместе с воинами пыталось выйти и гражданское население, которого насчитывалось в расположении 2-й Ударной армии около 6,5 тысяч чел.

Особенностью событий являлось то, что не были закреплены фланги вновь созданного коридора. Выходившие истощённые воины 2-й Ударной, не видевшие около 20 суток нормального питания, были не в состоянии остановиться на позициях и вернуться в коридор. И после выхода много есть им было нельзя по медицинским показаниям, хотя у станции Мясной Бор были сосредоточены запасы продовольствия в немалом количестве для раздачи выходящим воинам. Из них прямо у станции представителями штаба 59-й армии и фронта формировались команды, которые были сведены в отряд численностью около 1500 чел. и подчинены полковнику Н.П. Коркину, находившемуся в резерве начсостава 59-й армии. Отряд с трудом вернулся в коридор и сражался наравне с другими частями, боевые порядки которых, прямо скажем, были разрозненными. Части несли огромные потери, которые восполнять было некем.

Вечером 22 июня противнику вновь удалось вдоль восточного берега р. Полисть перехватить коридор силами дивизии СС «Полицай» и 540-го штрафного батальона. Те сражались с отчаянием смертников. Расстояние между окружённой 2-й Ударной армией и Большой Землёй, хотя и составляло всего около 2 км по прямой, но снова стало непреодолимым.

Расположение 2-й ударной армии немецкая артиллерия уже простреливала на всю глубину. К немцам удалось сбежать шифровальщику 8-го отдела штаба 2-й Ударной армии Малюку. Он навёл немецкие бомбардировщики прямо на расположение штаба армии, указав точное местоположение на карте. Враг осуществил массированную бомбардировку с воздуха указанного места. При этом узел связи штаба армии был частично разбит, среди штабных работников было много потерь убитыми и ранеными.

К.А. Мерецков предупредил А.А. Власова, что фронт собрал для прорыва последние силы и все окруженные войска должны приготовиться к решительному удару.

По согласованию с штабом фронта штурм немецкого рубежа у р. Полисть и выход из окружения были назначены на 23.30 24-го июня. Войска были распределены на три колонны, с одной из них выходил Военный Совет армии во главе с командующим. Вся техника (артиллерия и миномёты - около 600 стволов всех калибров, около 650 единиц автотранспорта, имущество связи) была взорвана или испорчена, люди выходили налегке с личным носимым оружием. Все понимали, что это будет тот самый «последний и решительный бой», как в гимне партии коммунистов «Интернационале». В испещренном воронками лесу между рекой Глушица и Кересть находилось около 10000 раненых. Часть из них лежала на платформах узкоколейки, часть в носилках или просто на земле среди поваленных деревьев. Их в прорыв не взяли. С ранеными остался начальник санитарного управления армии военврач 1 ранга К.К. Боборыкин и почти весь состав управления. Все они попали в руки противника 26-28 июня. Начсанарм Боборыкин в 1945 г. был освобождён из плена.

К рубежу немцев у р. Полисть в течение всего дня и вечера 24 июня скрытно подтягивались тысячи людей. Все ждали сигнала для перехода в атаку на восток. Противник продолжал методично обстреливать расположение армии. Однако, наибольший ущерб сосредоточенным для атаки боевым порядкам окруженных советских частей нанёс массированный огонь... своей реактивной артиллерии. В 22.40, 22.45 и 22.50 28-й и 30-й гвардейские миномётные полки 59-й и 52-й армий извне кольца нанесли 4 полковых залпа реактивными снарядами «катюш» прямо по бывшему коридору и вместо уничтожения боевых порядков противника попали по скученным подразделениями 2-й Ударной армии. Немцам тоже досталось порядком. Видя это, уцелевший личный состав наших частей без сигнала, не дожидаясь условленного времени, пошёл на прорыв. Части пришли в движение. Возможно, именно этим объясняется тот факт, что Военный Совет армии и сопровождающие его лица (около 120-150 чел.) не нашли на месте расположения штаба 46-й стрелковой дивизии, с которым должны были выходить по плану, никого.

Противник начал массированный заградительный артогонь по площади коридора. Артиллерия 59-й и 52-й армий в назначенный час также открыла огонь по позициям противника, пытаясь окаймлять коридор с севера и юга, но удача не всегда сопутствовала ни артиллеристам, ни выходящим окруженцам. Выжившие очевидцы сообщили о том, что частота взрывов в коридоре была примерно равной как с нашей стороны, так и со стороны противника. И губительной в той же мере. Ставший после войны первым заместителем начальника Главного Разведывательного Управления Генштаба ВС СССР, будущий генерал-полковник, а в июне 1942 года - начальник разведки 2-й Ударной армии полковник А.М. Рогов засвидетельствовал в 3-х разных по содержанию экземплярах своего отчёта о том, что пройти из кольца можно было, только если примениться к волнам заградительного огня, который бил и с той, и с другой стороны. Взорвалась волна снарядов - вставай и беги, что есть мочи, к следующей воронке так, чтобы успеть упасть до прилёта новой волны снарядов. И только так, перекатами, уповая на быстроту ног и удачу, можно было пройти через весь ад, в который превратился заболоченный гиблый лес.

Всего за 24-25 июня 1942 года через коридор сумело пройти из кольца 9611 чел. Военный Совет армии на Большую Землю не вышел. Командующий фронтом выслал на его поиски 5 танков Т-34 с автоматчиками во главе со своим адьютантом капитаном Бородой. Капитан задание выполнил наполовину - потеряв 4 танка, нашёл место, где в последний раз видели командарма и членов Военного Совета армии, но никого там не обнаружил.

В 9 часов 30 минут 25 июня противник окончательно перекрыл коридор. Остатки войск прикрытия и воинов, не успевших пройти коридор, он зажал в смертельные тиски между реками Полисть, Глушица и Кересть и у болота Замошское. 26 и 27 июня командование Волховского фронта сделало последнюю попытку разорвать кольцо - врага атаковали с востока в заболоченном лесу севернее узкоколейки 8 гв. и 11 гв. стрелковые полки пополненной 4-й гвардейской стрелковой дивизии, а также сводный отряд 378-й дивизии. Попытка не увенчалась успехом. Наступавшие части понесли большие потери, но к окружённым прорваться не смогли.

26 июня противник соединился частями 61-й, 254-й, 291-й и 58-й пехотных дивизий внутри кольца, разбив его таким образом на несколько частей. 28 июня в ходе ожесточённого рукопашного боя противнику удалось ликвидировать последние очаги сопротивления наших войск.

К вечеру 28 июня бои в площади, занимавшейся 2-й Ударной армией, затихли. Войска обеих сторон перешли к обороне. Немцы продолжили зачистку «котла», пристреливая тяжелораненых и позволяя передвигаться тем, кто мог идти. Воинов нашей разбитой армии немцы сначала вывели из леса к р. Кересть. Туда подбросили несколько грузовиков с продовольствием, после чего раздали понемногу каждому пленному кому что досталось. Известно, что пленному командному составу немцы выделили более калорийную пищу. Часть командиров поделилась ею с бойцами. После этого всех пленных собрали в колонны и повели в направлении г. Чудово вдоль реки Кересть. Часть из тех, кто был поздоровее, оставили в ближнем войсковом тылу немецких войск для осуществления вспомогательных и строительных работ в 3-4 км о линии фронта. Охраны в местах расположения пленных почти не было, но и побегов было немного. Часть находившихся в этих лагерях бойцов, сбежав, сумели перейти линию фронта и выйти к своим в полосах 59-й и 4-й армий.

28 июня в Ставке Гитлера было опубликовано победное сообщение о завершении Волховской битвы, которую гитлеровцы датировали с 13 января 1942 года. В нём сказано о взятии 32759 пленных за весь период событий на всём протяжении от Ладоги до Новгорода, потере в той же полосе нашими войсками 649 орудий, 171 танка, 2904 пулемёта, миномёта и автомата. Т.е. потери были показаны немцами в полосе своей 18-й армии, но в полосах 54-й, 4-й, 59-й, 2-й Ударной и 52-й армий нашей стороны. Несомненно, что наибольшая часть потерь пришлась на войска 2-й Ударной и 59-й армий. К примеру, можно на основании архивных документов достоверно сказать о том, что в июне 1942 г. общие потери, в т.ч. убитыми, ранеными и пропавшими без вести, только в частях 59-й и 52-й армий, в кольце не бывших и сражавшихся за пробитие коридора к окружённой 2-й Ударной армии, составили 98000 чел. До 7-8 тысяч окруженцев погибло в июне в кольце на площади от реки Кересть до реки Полисть. Эта статистика подтверждается находками поисковиков в тех местах за 1986-2016 гг. До 20 тысяч наших бойцов попало в плен в том же месте 24-30 июня 1942 года.

В имеющихся публикациях устоялось ошибочное мнение о количестве вышедших людей из кольца. Например, можно встретить такие сообщения: «Всего из окружения вышли 16000 человек. Ещё 6000 человек были убиты во время прорыва. 8000 человек пропали без вести».

На самом деле к началу июня 1942 г. в кольце оказалось около 61500 чел. военнослужащих и около 6500 гражданских лиц. В реальности всего за период 19-30 июня 1942 г. и позднее вышло из окружения около 30000 чел. воинов 2-й Ударной и 52-й армий. Выход групп и одиночек продолжался до осени. Кому-то удавалось выйти на участке 54-й армии, а иным и в полосе Северо-Западного фронта южнее озера Ильмень.

Общие потери Волховского фронта за период с начала января по 30 июня 1942 г. составили убитыми, ранеными, пропавшими без вести, обмороженными, заболевшими и пленными почти 396 тысяч чел., в т.ч. 143 тысячи чел. - безвозвратно (убитые, пропавшие без вести и попавшие в плен).

Судьбу 2-й ударной армии долгое время многие ошибочно связывали с судьбой её последнего командующего генерала А.А. Власова. В действительности, прибывший в уже окруженную армию, Власов до самых последних дней окружения выполнял свои обязанности, как умел. Предателем, навек покрывшим свое имя позором, он стал несколько позже... Когда попытка прорыва не удалась, группа Власова, в которой осталось 45 чел., вернулась на командный пункт 382-й дивизии. Власов по-прежнему находился в шоковом состоянии и командование временно принял начальник штаба армии полковник П.С. Виноградов. Было решено отойти в тыл противника и перейти линию фронта в другом месте.

Отряд двинулся на север, перешел р. Кересть, у с. Вдицко имел бой с немцами. Решили двинуться на запад, за железную дорогу Батецкая - Ленинград, к д. Поддубье. Власов заявил, что оправился от нервного стресса и уже снова командовал отрядом. В 2 км от Поддубья остановились на отдых. Здесь отряд по предложению П.С. Виноградова разделился на группы, многие из которых разными путями добрались до своих. Группа командарма Власова (он сам, начштаба Виноградов, красноармеец-вестовой Котов, штабной шофер Погибко и медсестра-повариха Маша Воронова) вечером 11 июля в стычке с немцами вступила в перестрелку. Котова легко ранили, Виноградов в шинели генерал-лейтенанта Власова погиб. Его позже поначалу приняли за Власова. Котов и Погибко направились в в д. Ям-Тесово, где были схвачены полицаями, а Власов и Воронова - в д. Туховежи, населявшуюся староверами. Власов назвался учителем-беженцем, на его красноармейской гимнастерке не было ни знаков различия, ни орденов. Их принял староста деревни, который накормил путников. Пока те отдыхали, он же привёл и вооружённых местных жителей из самообороны для задержания обоих. Власова и Воронову заперли в бане (или амбаре). Сообщили немцам о задержании «бандитов». Утром 12 июля на опознание трупа Власова (на самом деле Виноградова) выехал начальник разведотдела 1-с 38-го армейского корпуса гауптман фон Швердтнер с переводчиком зондерфюрером Пельхау, помощником Хаманном и шофером Липски. Труп был опознан как якобы труп Власова. На обратном пути группа заехала в Туховежи для проверки и допроса задержанных. Староста открыл дверь и приказал выйти мужчине оттуда с поднятыми руками. «Не стреляйте, я генерал Власов» - сказал тот на ломаном немецком языке после выхода из бани на свет и передал Швердтнеру удостоверение в красной коже за подписью Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко. Мужчина оказался как две капли воды похожим на убитого в шинели генерал-лейтенанта и командарма Власова на фото у Швердтнера.

Генерала доставили в штаб группы армий «Север» в поселке Сиверская. На первом же допросе Власов рассказал немцам все, что знал о положении Красной Армии под Ленинградом. Так начался путь его предательства. Дальнейшая его судьба известна - служба немцам, формирование подразделений из перебежчиков и морально нестойких пленных, война против своих и закономерный финал - генерал после закрытого заседания суда был повешен на рассвете 2 августа 1946 г. во дворе внутренней тюрьмы МГБ СССР - как предатель родины и военный преступник...

Советская военная пропаганда намеренно перекладывала на Власова всю вину за неудачу операции - тем самым умалчивалось о многочисленных просчетах Ставки (т.е. самого И.В. Сталина) и Генерального штаба в планировании и руководстве всей зимне-весенней кампании 1942 г. К этим просчетам относится и неумение организовать взаимодействие Волховского фронта с 54-й армией Ленинградского фронта, и планирование операции без должного обеспечения войск боеприпасами, и многое другое, в частности решение Ставки ввести целую армию в узкую щель, едва пробитую во вражеской обороне.

Просчеты высшего командования плюс огромное техническое превосходство врага не позволили воинам Волховского фронта завершить Любанскую операцию и прорвать с первой попытки блокаду Ленинграда. Тем не менее героическая борьба 54-й, 2-й ударной, 52-й и 59-й, а также 4-й армий спасла измученный Ленинград, который мог не выдержать нового штурма, оттянула на себя более 15 вражеских дивизий (в том числе 6 дивизий и одна бригада были переброшены из Западной Европы), позволила в конечном счёте нашим войскам под Ленинградом спустя время одержать трудную победу и отстоять город.

Трагедия и подвиг 2-й ударной армии

Н еобыкновенные бывают судьбы у историков. Казалось бы, у Бориса Ивановича Гаврилова был вполне благополучный и определившийся жизненный путь академического ученого и преподавателя… Б.И. Гаврилов родился в 1946 г. в Москве в семье со старинными дворянскими корнями. Дата рождения, пришедшаяся на первый послевоенный год, оказала влияние на его профессиональный выбор, сделав близким все, что было связано с Победой. Окончив школу в 1964 г., Б.И. Гаврилов поступил на исторический факультет Московского государственного университета, где начал углубленно заниматься историей отечественного военно-морского флота. Его дипломная работа, посвященная восстанию на броненосце «Князь Потемкин-Таврический», со временем превратилась в кандидатскую диссертацию, которая была защищена в 1982 г. Окончив университет, Б.И. Гаврилов пришел в Институт истории АН СССР (в настоящее время Институт российской истории РАН), где проработал тридцать два года, до последнего дня своей жизни. Б.И. Гаврилов является автором многих публикацией по военной истории России, известного пособия для поступающих в вузы по отечественной истории. К сожалению, неопубликованной осталась его книга по истории броненосного флота. Участвуя в создании Свода памятников истории и культуры народов СССР, Б.И. Гаврилов обследовал ряд регионов страны, в т.ч. Новгородскую область. Так в сфере его научных интересов появилось новое направление: история 2-й ударной армии. Тогда еще были живы многие ветераны, активно работал «комендант Долины смерти» Александр Иванович Орлов. Да и в самом Мясном Бору, где когда-то сражались воины 2-й ударной, больше всего было свидетельств реальных боевых действий: еще стояли разбитые полуторки на Южной дороге, останки погибших бойцов лежали едва ли не в каждой воронке и т.д. Однако писать про это в те времена было нельзя. Тем не менее Б.И. Гаврилов, увлекшийся этой темой, ее не бросил. Его московские квартиры в Измайлово, а потом в Ясенево стали своеобразными штабами, объединившими всех, кто занимался 2-й ударной армией: историков, поисковиков, ветеранов и членов семей погибших воинов. Искренний, доброжелательный ко всем, обладавший заслуженным авторитетом, Б.И. Гаврилов никому не отказывал в помощи. И самой дорогой для него наградой стал нагрудный знак «Ветеран 2-й ударной армии», полученный от Совета ветеранов. Пришло время, и наконец увидело свет первое издание книги «Долина смерти», сразу ставшее библиографической редкостью. За нее Б.И. Гаврилов в 2001 г. был удостоен престижной в научных кругах Макариевской премии. Предполагалось, что тема 2-й ударной ляжет в основу его докторской диссертации… Начались работы над новым изданием книги. Текст был серьезно переработан и расширен, но увидеть книгу изданной Б.И. Гаврилову не пришлось. 6 октября 2003 г. он при невыясненных и странных обстоятельствах погиб, возвращаясь с дачи в Москву… Можно сказать, что в списках погибших 2-й ударной еще одним бойцом стало больше. Борис Иванович не отделял свой судьбы от судеб павших и выживших в Великую войну. И чтить его память нужно наравне с ними – с теми, кому мы обязаны всем и кого не забудем, пока будет жить Россия. Надеемся, что публикуемая статья расскажет не только о гибели 2-й ударной армии, но и о замечательном человеке, историке, много сил отдавшем для того, чтобы замалчиваемая правда о трагической странице Великой Отечественной стала известна широкому читателю. Михаил КОРОБКО, Алексей САВЕЛЬЕВ

О борона Ленинграда занимает одну из самых трагичных и героических страниц в истории Великой Отечественной войны. Враг рассчитывал захватить Ленинград через две недели после нападения на СССР. Но стойкость и мужество Красной Армии и народного ополчения сорвали немецкие планы. Вместо намеченных двух недель противник пробивался к Ленинграду 80 суток.
Со второй половины августа до середины сентября 1941 г. германские войска пытались штурмовать Ленинград, но решающего успеха не достигли и перешли к блокаде и осаде города. 16 октября 1941 г. восемь немецких дивизий форсировали р. Волхов и устремились через Тихвин к р. Свирь, чтобы соединиться с финской армией и замкнуть второе блокадное кольцо восточнее Ладожского озера. Для Ленинграда и войск Ленинградского фронта это означало верную гибель.
Противник после соединения с финнами собирался наступать на Вологду и Ярославль, намереваясь образовать новый фронт севернее Москвы и одновременным ударом вдоль Октябрьской железной дороги окружить наши войска Северо-Западного фронта. В этих условиях советская Ставка Верховного Главнокомандования, несмотря на критическое положение под Москвой, изыскала возможность усилить резервами 4-ю, 52-ю и 54-ю армии, которые оборонялись на Тихвинском направлении. Они перешли в контрнаступление и к 28 декабря отбросили немцев за Волхов.

В ходе этих боев советская Ставка разработала операцию по полному разгрому немцев под Ленинградом. Для выполнения задачи 17 декабря был образован Волховский фронт. В него вошли 4-я и 52-я армии и две новые армии из резерва Ставки - 2-я ударная (бывшая 26-я) и
59-я. Фронту под командованием генерала армии К.А. Мерецкова предстояло силами 2-й ударной, 59-й и 4-й армий вместе с 54-й армией Ленинградского фронта (находилась вне блокадного кольца) уничтожить Мгинскую группировку противника и тем самым прорвать блокаду Ленинграда, а ударом в южном направлении силами 52-й армии освободить Новгород и отрезать врагу пути отхода перед Северо-Западным фронтом, который тоже переходил в наступление. Погодные условия благоприятствовали проведению операции - в лесисто-болотистой местности суровая зима сковала болота и реки.
Генерал Мерецков был недавно освобожден из застенков НКВД, и в качестве представителя Ставки к нему был назначен печально известный Л.З. Мехлис.
Еще до начала операции отдельные подразделения и части 52-й армии, 24-25 декабря, по своей инициативе форсировали Волхов, чтобы не дать противнику закрепиться на новом рубеже, и даже захватили небольшие плацдармы на западном берегу. В ночь на 31 декабря Волхов форсировали подразделения только что прибывшей 376-й стрелковой дивизии 59-й армии, но удержать плацдармы никому не удалось.
Причина заключалась в том, что как раз накануне, 23-24 декабря, неприятель завершил отвод своих войск за Волхов на заранее подготовленные позиции, подтянул резервы живой силы и техники. Волховская группировка 18-й немецкой армии состояла из 14 пехотных дивизий, 2 моторизованных и 2 танковых. Наш Волховский фронт с приходом 2-й ударной и 59-й армий и частей Новгородской армейской группы получал перевес над противником в живой силе в 1,5 раза, в орудиях и минометах в 1,6 раза, в самолетах в 1,3 раза.
На 1 января 1942 г. Волховский фронт объединял 23 стрелковых дивизии, 8 стрелковых бригад, 1 гренадерскую бригаду (из-за нехватки стрелкового оружия была вооружена гранатами), 18 отдельных лыжных батальонов, 4 кавалерийские дивизии, 1 танковую дивизию, 8 отдельных танковых бригад, 5 отдельных артполков, 2 гаубичных полка большой мощности, отдельный полк противотанковой обороны, 4 гвардейских минометных полка реактивной артиллерии, зенитно-артиллерийский дивизион, отдельный бомбардировочный и отдельный ближнебомбардировочный авиаполк, 3 отдельных штурмовых и 7 отдельных истребительных авиаполков и 1 разведывательную эскадрилью.
Однако Волховский фронт имел к началу операции четверть боекомплекта, 4-я и 52-я армии были измотаны боями, в их дивизиях осталось 3,5-4 тыс. чел. вместо штатных 10-12 тыс. Лишь 2-я ударная и 59-я армии имели полный комплект личного состава. Но зато у них почти совсем отсутствовали прицелы для орудий, а также телефонный кабель и радиостанции, что весьма затрудняло управление боевыми действиями. Недоставало в новых армиях и теплой одежды. Кроме того, на всем Волховском фронте не хватало автоматического оружия, танков, снарядов, транспорта.
Около половины авиации фронта (211 самолетов) составляли легкомоторные У-2, Р-5, Р-зет. Мерецков просил Ставку прислать больше танков, автомобилей, артиллерийских тягачей, но Ставка считала, что тяжелую технику нельзя эффективно использовать в лесах и болотах. Как показали дальнейшие события, мнение Ставки было ошибочным.
2-я ударная армия являлась таковой только по названию. В конце 1941 г. она состояла из одной стрелковой дивизии, шести стрелковых бригад и шести отдельных лыжных батальонов, т.е. по численности равнялась стрелковому корпусу. В ходе операции она получила новые части, в том числе в январе - феврале 17 отдельных лыжных батальонов, ей передали в оперативное подчинение несколько дивизий, и тем не менее в 1942 г. она так и не достигла состава других ударных армий. К большому наступлению войска фронта не были готовы, и Мерецков просил Ставку отложить операцию. Ставка, учитывая тяжелое положение Ленинграда, согласилась отсрочить начало только до 7 января 1942 г.
7 января, не дожидаясь сосредоточения всех частей, фронт перешел в наступление. Но форсировать Волхов удалось лишь двум батальонам 1002-го стрелкового полка 305-й стрелковой дивизии 52-й армии и воинам 376-й и 378-й стрелковых дивизий 59-й армии.
4-я армия задачу выполнить не смогла, а 2-я ударная армия начала наступление только 3 января, т.к. получила соответствующий приказ с опозданием на сутки. 10 января наши армии прекратили атаки из-за очевидного огневого превосходства неприятеля. Занятые плацдармы пришлось оставить. Наступление фронта провалилось. Немцы приняли его за разведку боем. Советская Ставка сняла с должности за плохое руководство командовавшего 2-й ударной армией генерал-лейтенанта Г.Г. Соколова, бывшего замнаркома НКВД, и заменила его генерал-лейтенантом Н.К. Клыковым, который перед тем командовал 52-й армией.
52-ю армию принял генерал-лейтенант В.Ф. Яковлев из 4-й армии.

13 января наступление возобновилось, но успех наметился только в 15-километровой полосе боевых действий 52-й и 2-й ударной армий. Наступая с захваченного плацдарма у совхоза «Красный ударник», 2-я ударная армия за 10 дней боев прошла 6 км, взломала первую линию обороны противника и 24 января вышла ко второй линии, расположенной вдоль шоссе и железной дороги Новгород - Чудово. Южнее к шоссе и железной дороге пробилась 52-я армия. 59-я армия захватить самостоятельно плацдарм так и не смогла, и в середине января ее войска начали переходить на плацдарм 2-й ударной армии.
В ночь на 25 января 2-я ударная армия при поддержке 59-й прорвала у деревни Мясной Бор вторую линию немецкой обороны. В пробитую в обороне противника брешь шириной 3-4 км ввели 59-ю стрелковую бригаду и 13-й кавалерийский корпус, а затем 366-ю стрелковую дивизию и другие части и соединения 2-й ударной армии. Армия стремительно - по лесам и болотам - начала продвигаться на северо-запад и за 5 дней боев прошла до 40 км. Впереди шел кавалерийский корпус, за ним - стрелковые бригады и дивизии.
За успешные действия 366-ю дивизию преобразовали в 19-ю гвардейскую. Навстречу волховцам 13 января начала наступление на Погостье и Тосно 54-я армия Ленинградского фронта, но вскоре остановилась, израсходовав боеприпасы. 52-я и 59-я армии вели в это время кровопролитные бои за расширение плацдарма и удержание коридора прорыва в Мясном Бору. В этих боях у д. Малое и Большое Замошье 305-я дивизия разгромила 250-ю испанскую «голубую дивизию», посланную диктатором Франко на советский фронт. Южнее д. Мясной Бор 52-я армия вышла вдоль шоссе к д. Копцы, севернее - 59-я армия вышла к крупному опорному пункту врага - с. Спасская Полисть, где приняла позиции от ушедшей в прорыв 327-й стрелковой дивизии 2-й ударной армии.
В начале операции Волховский фронт понес большие потери в людях и технике. 40-градусные морозы измотали людей, разводить костры запрещалось по условиям маскировки, усталые бойцы падали в снег и замерзали. И хотя в январе-феврале фронт получил пополнение - 17 лыжных батальонов и маршевые подразделения - развивать наступление по первоначальному плану стало невозможно: во-первых, войска уперлись в тыловой оборонительный рубеж противника, проходивший по линии железной дороги Чудово-Веймарн, во-вторых, сопротивление немцев на этом рубеже особенно усилилось в северном направлении, к Любани и Ленинграду.
На южном фланге Волховского фронта 52-я армия не смогла прорвать немецкие позиции и наступать на Новгород, а на северном фланге 59-я армия не смогла овладеть Спасской Полистью и пробиться к Чудову. Обе эти армии с трудом удерживали коридор прорыва 2-й ударной в Мясном Бору. Кроме того, ввиду удлинения коммуникаций и узости коридора прорыва 2-я ударная армия с конца января стала ощущать острую нехватку боеприпасов и продовольствия. Ее снабжение осуществлялось тогда по единственной дороге, проходившей через коридор, - впоследствии ее стали называть Южной дорогой.
Против наших войск и их единственной главной коммуникации действовало 250 немецких бомбардировщиков, а 2 февраля Гитлер приказал бросить сюда еще и авиацию дальнего действия. В середине февраля немцы перешли с севера в контрнаступление на Мясной Бор, от деревень Мостки и Любино Поле, подойдя уже непосредственно к коридору. Утром 15 февраля 111-я дивизия 59-й армии, переданная во 2-ю ударную армию, но еще не успевшая пройти через Мясной Бор, и 22-я стрелковая бригада внезапной атакой взяли Мостки и Любино Поле. Продолжая наступление, 111-я дивизия отбросила врага к Спасской Полисти и перерезала дорогу Спасская Полисть-Ольховка. В результате горловина прорыва расширилась до 13 км и пулеметный огонь противника перестал угрожать коридору. К тому времени несколько расширился и сам плацдарм по Волхову, ширина его достигла 35 км. За эти бои 111-ю дивизию 20 марта преобразовали в 24-ю гвардейскую.
Ввиду недостаточных наступательных возможностей 2-й ударной армии командование фронта, начиная с февраля, приступило к передаче ей дивизий и бригад из 52-й и 59-й армий. Ввод в прорыв новых частей, развитие наступления и удлинение в связи с этим коммуникаций потребовали увеличить и ускорить доставку грузов во 2-ю ударную армию. Но одна дорога с этим не справлялась, и тогда в феврале-марте по соседней просеке, в 500 м правее первой дороги, проложили вторую. Новую дорогу стали называть Северной. Немцы называли ее «просека Эрика».

17 февраля в штаб Волховского фронта приехал вместо Мехлиса новый представитель Ставки маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов, главком всего Северо-Западного направления. Ставка изменила план операции, и Ворошилов привез требование Ставки: вместо удара строго на северо-запад активизировать действия на Любанском направлении с целью окружить и уничтожить Любанско-Чудовскую группировку противника. Операция стала называться «Любанской» (Любаньской) или «Любанско-Чудовской». Ворошилов выезжал в войска 2-й ударной армии для ознакомления с ее состоянием и уточнения плана операции.
Для взятия Любани командование фронта сосредоточило в 15 км от города, у Красной Горки (холм, где стоял дом лесника), 80-ю кавалерийскую дивизию, переброшенную из состава 4-й армии, а также 327-ю стрелковую дивизию, 18-й артиллерийский полк РГК, 7-ю гвардейскую танковую бригаду (около роты танков), дивизион реактивных минометов и несколько лыжных батальонов. Они должны были прорвать фронт и подойти к Любани, после чего в прорыв вводился второй эшелон: 46-я стрелковая дивизия и 22-я отдельная стрелковая бригада.
Бои у Красной Горки 80-я кавалерийская дивизия начала 16 февраля, сразу же как только подошла здесь к линии фронта. 18 февраля 1-й эскадрон ее 205-го кавалерийского полка выбил немцев с насыпи железной дороги и, преследуя их, овладел Красной Горкой. Кавалеристов поддерживал 18-й гаубичный полк РГК. Вслед за кавалеристами в прорыв вошел 1100-й стрелковый полк 327-й стрелковой дивизии, ее остальные полки еще находились на марше около Огорелей. Главные силы 13-го кавалерийского корпуса остались у основания прорыва:
87-я кавалерийская дивизия вела бои в районе Крапивино - Червинская Лука. Части 25-й кавдивизии после короткого отдыха у Финёва Луга подошли к Красной Горке и начали боевые действия у высот 76,1 и 59,3 для расширения прорыва.
К утру 23 февраля к Красной Горке подошли 46-я стрелковая дивизия и 22-я отдельная стрелковая бригада. Концентрация сил для удара на Любань продолжалась. В помощь наступавшим войскам было решено силами 546-го и 552-го стрелковых полков 191-й стрелковой дивизии захватить ночью поселок и станцию Померанье на железной дороге Москва-Ленинград, в 5 км юго-восточнее Любани. Полкам предстояло наступать налегке, без артиллерии, обозов и медсанбата. Каждому бойцу выдали по 5 сухарей и 5 кусков сахара, по 10 патронов на винтовку, по одному диску на автомат или ручной пулемет и по 2 гранаты.
В ночь на 21 февраля полки перешли линию фронта в глухом сосновом лесу между д. Апраксин Бор и Любанью. Утром 22 февраля при выходе из леса полки обнаружил немецкий самолет-разведчик и вызвал огонь своей артиллерии, причинивший большие потери. Единственная радиостанция была разбита, радист погиб, полки дивизии остались без связи. Командир дивизии полковник А.И. Старунин отвел людей назад, в лес, где на пятые сутки было принято решение выходить за линию фронта, в свой тыл, тремя колоннами (штаб дивизии и два полка). Полковые колонны прорвались к своим, а штаб, выйдя к немецкому переднему краю и разместившись на отдых, был накрыт залпом наших «катюш» и 76-мм пушек. Штаб отошел в лес, где полковник Старунин приказал командиру комендантской роты И.С. Осипову с пятью бойцами пробраться к своим и просить помощи для выхода штаба. Воины И.С. Осипова перешли линию фронта, но начальник оперативной группы, в которую входила 191-я дивизия, генерал Иванов по неизвестной причине не принял мер к спасению штаба дивизии. Комдив Старунин и его штаб пропали без вести.

В ночь на 23 февраля на Любань совершили налет волховские партизаны. Немцы решили, что город окружен и вызвали подкрепление из Чудова и Тосно. Партизаны благополучно отошли, но прибывшие силы противника усилили оборону города.
Тем временем наступавшая группа войск вела с рубежей реки Сычева разведку подходов к станции Любань. Разведка была особенно необходима из-за крайней ограниченности боеприпасов: в 1100-м полку на каждую пушку имелось всего 5 снарядов, патронов тоже не хватало, бесприцельная стрельба категорически запрещалась.
Разведка установила, что с северо-запада у противника нет глубокой обороны, и утром 25 февраля 100-й кавалерийский полк 80-й дивизии возобновил наступление, но был остановлен огнем дзотов и сильным авиационным воздействием противника, причем погибли почти все лошади, и кавалеристы превратились в обычную пехоту. Затем мощным ударам с воздуха подверглись находившиеся у основания прорыва 87-я и 25-я кавалерийские дивизии, 22-я бригада, не вошедшие в прорыв два полка 327-й дивизии и танковая бригада.
27 февраля три немецкие пехотные дивизии с правого фланга прорыва и один пехотный полк с левого фланга начали наступление на Красную Горку. Врага остановили, но коридор прорыва значительно сузился. Утром 28 февраля немцы нанесли новый воздушный удар и к 18 часам восстановили свою оборону у Красной Горки. Передовой отряд оказался в окружении, но продолжал пробиваться к Любани. Утром 28 февраля им оставалось пройти до Любани 4 км. Они прорвались к юго-западной окраине города, но немцы танками отбросили их в лес, за 3 км от Любани. На второй день у окруженной группы кончились боеприпасы и продовольствие, немцы методично бомбили, обстреливали и атаковали наших воинов, но окруженные стойко держались 10 дней, пока еще оставалась надежда на помощь. И только в ночь с 8 на 9 марта 80-я дивизия и 1100-й полк уничтожили тяжелое вооружение, включая пулеметы, и с личным оружием прорвались к своим.

Пока шли бои за Любань, 28 февраля Ставка внесла уточнение в первоначальный план операции. Теперь 2-я ударная и 54-я армии должны были наступать навстречу друг другу и соединиться в Любани, окружить и уничтожить Любанско-Чудовскую группировку врага и затем нанести удар на Тосно и Сиверскую для разгрома Мгинской группировки и прорыва блокады Ленинграда. Начать наступление 54-й армии приказали 1 марта, но она не могла развернуть боевые действия без подготовки, и решение Ставки оказалось запоздалым.
9 марта из Москвы в штаб Волховского фронта в Малой Вишере вновь прилетел К.Е. Ворошилов, а вместе с ним член Государственного Комитета обороны Г.М. Маленков, генерал-лейтенанты А.А. Власов и А.Л. Новиков и группа высших офицеров. Власов прибыл на должность заместителя командующего фронтом. В начале войны он командовал 4-м механизированным корпусом, затем 37-й армией под Киевом и 20-й армией под Москвой, имел репутацию хорошо подготовленного в оперативно-тактическом отношении командира, его высоко характеризовал Г.К. Жуков, а И.В. Сталин считал перспективным генералом. Назначение Власова должно было, по мнению Ставки, укрепить командование фронта.
Заместитель наркома обороны по авиации А.А. Новиков прибыл для организации перед новым наступлением фронта массированных ударов с воздуха по оборонительным рубежам, аэродромам и коммуникациям противника. Для этого привлекались 8 авиаполков из резерва Ставки, авиация дальнего действия и военно-воздушные силы Ленинградского фронта.
Собранные самолеты произвели в марте 7673 боевых вылета, сбросили 948 т бомб, уничтожили 99 вражеских самолетов. Из-за ударов с воздуха немцам пришлось отложить намеченное контрнаступление, но неприятель перебросил к Волхову резервы авиации и в целом сохранил господство в воздухе.
Директивой Ставки от 28 февраля в армиях Волховского фронта были созданы ударные группы: во 2-й ударной армии - из 5 стрелковых дивизий, 4 стрелковых бригад и кавалерийской дивизии; в 4-й армии - из 2 стрелковых дивизий, в 59-й армии - из 3 стрелковых дивизий. 10 марта во 2-й ударной армии в такую группу включили 92-ю стрелковую дивизию с 24-й бригадой, 46-ю стрелковую дивизию с 53-й бригадой, 327-ю стрелковую дивизию с 53-й стрелковой и 7-й гвардейской танковой бригадой, 259-ю и 382-ю стрелковые дивизии, 59-ю стрелковую бригаду и 80-ю кавалерийскую дивизию.
Утром 11 марта эти войска начали наступление на фронте от Червинской Луки до Еглино с целью окружения и взятия Любани. Непосредственно на Любань нацеливались 257-я, 92-я и 327-я стрелковые дивизии и 24-я бригада. Однако отсутствие разведывательных данных о позициях противника, недостаток боеприпасов и полное господство врага в воздухе не позволили нашим войскам выполнить поставленную задачу.
Одновременно со 2-й ударной армией, навстречу ей, перешла в наступление у Погоста 54-я армия Ленфронта и продвинулась на 10 км. В результате Любанская группировка вермахта оказалась в полуокружении. Но 15 марта неприятель перешел в контрнаступление против 54-й армии и к середине апреля отбросил ее к реке Тигода.

Командующий фронтом К.А. Мерецков и командарм Н.К. Клыков ввиду слабых наступательных возможностей 2-й ударной армии предложили Ставке три варианта решения вопроса: первый - усилить фронт обещанной еще в январе общевойсковой армией и до наступления весенней распутицы завершить операцию; второй - в связи с приходом весны отвести армию из болот и искать решение на другом направлении; третий - переждать распутицу, накопить силы и уже тогда возобновить наступление.
Ставка склонялась к первому варианту, но свободных войск она не имела. На Волховский фронт в середине марта вновь приезжали Ворошилов и Маленков, но вопрос о 2-й ударной армии так и остался нерешенным. 20 марта во 2-ю ударную прилетел на самолете заместитель Мерецкова генерал А.А. Власов в качестве полномочного представителя Мерецкова, чтобы помочь Н.К. Клыкову в организации нового наступления.
Пока шло второе наступление на Любань, штаб фронта разработал операцию по уничтожению вражеского вклинения между 2-й ударной и 59-й армиями, окружения и взятия Спасской Полисти силами ударной группировки 59-й армии. Из 4-й армии в 59-ю передали для этого 377-ю стрелковую дивизию, а из 52-й армии - 267-ю дивизию, на прежние позиции которой южнее д. Мясной Бор перебросили из 4-й армии 65-ю дивизию.
Первую неудачную попытку осуществить операцию по взятию Спасской Полисти 59-я армия предприняла в начале февраля. Тогда для действия со стороны 2-й ударной армии на соединение с войсками, наступавшими со стороны шоссе, командование 59-й армии направило через Мясной Бор свою 4-ю гвардейскую дивизию, и в конце февраля она еще продолжала вести бои в районе д. Ольховка. Теперь к 4-й гвардейской присоединились главные силы 267-й дивизии. 1 марта 846-й стрелковый и 845-й артиллерийский полки 267-й дивизии начали со стороны 2-й ударной армии наступление на д. Приютино, а 844-й стрелковый полк - на д. Трегубово севернее Спасской Полисти.
Наступление успеха не принесло. После 267-й дивизии Трегубово штурмовала 378-я дивизия, и тоже неудачно. Тогда на смену этим дивизиям провели через коридор два стрелковых (1254-й и 1258-й) и артиллерийский полк 378-й стрелковой дивизии. 11 марта они вступили в бой и начали пробиваться с запада к шоссе, со стороны которого, навстречу им, прорывался третий стрелковый полк дивизии - 1256-й. Бои за Приютино, Трегубово, Михалево, Глушицу и соседние деревни продолжались весь март. Противник неоднократно контратаковал, а в апреле окружил 378-ю дивизию, и остатки ее еле вырвались из кольца.
Район, занимаемый в то время 2-й ударной армией, напоминал по своим очертаниям колбу радиусом 25 км с узкой горловиной в Мясном Бору. Одним ударом по горловине можно было отрезать армию от других соединений фронта, загнать в болота и уничтожить. Поэтому враг постоянно рвался к Мясному Бору. Менялась лишь сила натиска - в зависимости от положения на других участках Волховского фронта.
В начале марта, едва стало ясно, что наступление 2-й ударной армии выдыхается, а для взятия Спасской Полисти сил у волховцев недостаточно, немцы резко усилили давление на коридор сначала с юга - на позиции 52-й армии, а с 15 марта, получив подкрепление, противник перешел в общее наступление на коридор и с юга, и с севера - против 59-й армии. Врага непрерывно поддерживали крупные силы авиации. Наши воины держались стойко, но неприятель вводил в бои все новые войска, в том числе 1-ю полицейскую дивизию СС, легионы голландских и бельгийских фашистов «Фландрия» и «Нидерланд».
19 марта немцы ворвались в коридор с севера и перекрыли его в 4 км от д. Мясной Бор, между реками Полисть и Глушица. Южная группировка неприятеля прорваться к коридору не смогла, там 65-я и 305-я дивизии врага не пропустили. Командование фронта мобилизовало все возможные силы, чтобы выбить немцев из коридора.
Наши атаки следовали одна за другой, в бой ввели даже курсантов, но артиллерийское и особенно авиационное превосходство противника оставалось подавляющим. 23 марта к атакам подключилась переброшенная из 4-й армии 376-я стрелковая дивизия.
25 марта нашим войскам удалось освободить коридор, но 26 марта эсэсовцы снова закрыли горловину.
Бои шли тяжелейшие. Со стороны 2-й ударной армии 26 марта встречный удар нанесли 24-я стрелковая и 7-я гвардейская танковая бригады, а с 27 марта еще и 8-й гвардейский полк 4-й гвардейской стрелковой дивизии. 27 марта в Мясном Бору вновь наметился узкий коридор. С утра 28 марта 58-я стрелковая и 7-я гвардейская танковая бригады с частями 382-й стрелковой дивизии с востока и 376-я дивизия с запада встречным ударом пробили коридор шириной 800 м вдоль Северной дороги.
Вечером 28 марта узкая дорога начала действовать, хотя и находилась под постоянным ружейно-пулеметным, артиллерийским и авиационным воздействием противника. 30 марта небольшой коридор удалось пробить и вдоль Южной дороги, а к 3 апреля коммуникации в Мясном Бору были освобождены полностью. В период мартовского окружения во 2-й ударной армии тяжелые оборонительные бои вела 23-я отдельная стрелковая бригада. Она располагалась на левом фланге армии, и противник пытался через ее позиции пробиться в центр 2-й ударной и разрезать армию на две части, но воины бригады отразили все вражеские атаки.

Мартовское окружение выявило чрезвычайную опасность даже кратковременного нарушения коммуникаций в Мясном Бору. Продовольствие и боеприпасы окруженным пришлось доставлять самолетами. Пищевой рацион в конном корпусе сразу сократился до 1 сухаря в день. Окруженные выкапывали из-под снега и ели трупы убитых и павших лошадей, для охраны живых лошадей приходилось выделять усиленные наряды, чтобы их не украли и не съели солдаты. Уцелевших лошадей кавкорпуса начали эвакуировать в тыл через Мясной Бор.
29 марта началось сильное таяние снега, дороги превратились в грязное месиво. Немцы продолжали прорываться на коммуникации, и борьба за коридор превращалась в рукопашные схватки. Для снабжения войск срочно оборудовали полевой аэродром близ штаба армии у д. Дубовик. Видя тяжелое положение наших войск, немцы стали сбрасывать с самолетов агитационные листовки с пропусками в плен.
В апреле бойцам Мясного Бора стало еще труднее. Из-за весенней распутицы по дорогам не могли ходить даже повозки, и специальные группы солдат и местных жителей носили на себе боеприпасы и продовольствие за 30-40 км. 10 апреля начался ледоход на Волхове, и (пока не были наведены наплавные мосты) снабжение наших войск еще более ухудшилось.
В конце марта штабу 2-й ударной армии и Волховского фронта стало известно о подготовке противником новой крупной операции по окружению и уничтожению 2-й ударной, но, вместо того чтобы обратить на эти сведения должное внимание, командование армии и фронта продолжало завершать разработку новой, третьей, операции по взятию Любани.
Новое наступление началось 3 апреля в 30 км южнее Любани в направлении д. Апраксин Бор. Как и два предыдущих, это наступление не принесло успеха, хотя 54-я армия Ленфронта возобновила с конца марта встречные бои и отвлекла на себя крупные силы противника. После провала наступления генерала Н.К. Клыкова сняли с командования 2-й ударной армией, вместо него армию 20 апреля принял замкомфронта генерал А.А. Власов.
Была начата подготовка еше одного наступления на Любань, на этот раз силами 6-го гвардейского стрелкового корпуса, который начали формировать на базе выведенной в резерв фронта 4-й гвардейской стрелковой дивизии. По живой силе и вооружению корпус должен был превзойти всю 2-ю ударную армию первого формирования и стать главной силой фронта.
Одновременно в конце марта - начале апреля комфронта К.А. Мерецков неоднократно просил Ставку отвести 2-ю ударную армию из болот на плацдарм к Волхову, но вместо этого 21 апреля Ставка приняла решение ликвидировать Волховский фронт. Это было сделано по предложению командующего Ленинградским фронтом генерал-лейтенанта М.С. Хозина и секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), члена военных советов Северо-Западного направления и Ленфронта, члена Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Жданова. Хозин доказывал, что если войска Волховского фронта объединить с войсками Ленинградского под его командованием, то он сможет объединить действия по прорыву блокады Ленинграда.
23 апреля Волховский фронт преобразовали в Волховскую оперативную группу Ленинградского фронта. Мерецкова отправили на Западный фронт командовать 33-й армией. Но вскоре выяснилось, что М.С. Хозин, находясь в Ленинграде, не может уделять должное внимание Волховской группе, и в особенности 2-й ударной армии. Решение о ликвидации Волховского фронта оказалось ошибочным, а для 2-й ударной армии оно стало роковым.
Обстановка в конце апреля во 2-й ударной армии продолжала усложняться. Траншеи заливало водой, кругом плавали трупы, бойцы и командиры голодали, соли не было, не было хлеба, отмечались случаи людоедства. Не осталось ни хлорки для обеззараживания воды, ни медикаментов. Не было кожаной обуви, и люди ходили в валенках. С 26 апреля немцы опять начали прорываться на наши коммуникации. Мясной Бор и соседние леса самолеты противника буквально засыпали листовками - пропусками в плен. 30 апреля 2-я ударная получила приказ занять жесткую оборону. Для снабжения армии ее воины, работая весь апрель по пояс в воде, построили в 500 м севернее Северной дороги узкоколейную железную дорогу от Мясного Бора до Финёва Луга. На ее сооружение пошла колея, снятая с делянок лесозаготовителей у Любина Поля и Мостков.

В начале мая 59-я армия пыталась пробить ко 2-й ударной новый коридор, напротив д. Мостки, в районе Лесопункта. Удар нанесла 376-я дивизия, однако враг обошел фланги дивизии и прорвался на коммуникации в Мясном Бору. Пришлось опять пробивать коридор вдоль Северной дороги и узкоколейки, а 376-я дивизия еле выбралась из окружения. Тем временем, в конце апреля - начале мая, по всему периметру расположения 2-й ударной армии (200 км) не прекращались бои местного значения, особенно сильный нажим противник оказывал на позиции 23-й и 59-й стрелковых бригад - на левом фланге и на острие прорыва у с. Еглино.
В эти дни военный совет Ленинградского фронта пришел к выводу о необходимости срочно отвести 2-ю ударную армию на плацдарм к Волхову. Пока Ставка рассматривала данное предложение, М.С. Хозин приказал командованию 2-й ударной армии готовиться к отходу через промежуточные рубежи по плану, составленному командармом А.А. Власовым. Докладывая Ставке план выхода армии, Хозин предлагал также выделить Волховскую группу войск из состава Ленфронта в самостоятельное оперативное объединение, т.е. фактически восстановить Волховский фронт. Тем самым Хозин признавал необоснованность своего прежнего мнения.
В ожидании решения Ставки, Хозин вывел на плацдарм к 16 мая значительную часть кавалеристов, части 4-й и 24-й гвардейских дивизий, 378-ю дивизию, 24-ю и 58-ю бригады, 7-ю гвардейскую и 29-ю танковые бригады. С 17 по 20 мая на Северной дороге был сооружен деревянный настил («жердевка») для удобства снабжения и эвакуации войск, особенно техники.

Останки советских воинов, найденные одной из поисковых экспедиций в Мясном Бору Современное фото

21 мая Ставка наконец-то разрешила отвод войск 2-й ударной армии на плацдарм к Волхову через три промежуточных рубежа. Первый рубеж проходил по линии деревень Остров-Дубовик-Глубочка. Второй - у деревни Волосово, станции Рогавка, населенных пунктов Вдицко-Новая-Крапивино. Третий: Пятилипы-Глухая Кересть-Финёв Луг-Кривино.
На первый рубеж отходили войска, глубже всех проникшие в оборону противника в северо-западном направлении: 382-я дивизия, 59-я и 25-я бригады. Одновременно с ними, но сразу на второй рубеж отходили их соседи, расположенные восточнее: 46-я, 92-я и 327-я дивизии, 22-я и 23-я бригады.
Второй рубеж являлся главным. Здесь предстояло занять жесткую оборону и держаться, пока в Мясном Бору не будет пробит надежный коридор. Оборона возлагалась на 92-ю и 327-ю дивизии и 23-ю бригаду.
Через главный рубеж должна была пройти первая арьергардная группа, а также 46-я дивизия и 22-я бригада и следовать вместе с другими частями в район деревень Кречно, Ольховка и Малое Замошье.
Там 2-я ударная сосредоточивалась для броска через новый коридор, который опять намечалось пробить в районе Лесопункта.
Первыми выходили госпитали, тыловые службы, эвакуировалась техника. После выхода из окружения главных сил армии, войска прикрытия отходили на третий рубеж, откуда проходили горловину в порядке очередности, причем последней из состава 2-й ударной армии выходила 327-я дивизия, а за ней следовала от Замошья державшая там оборону 305-я дивизия 52-й армии, чем вывод войск завершался. План был логичен и продуман, но судьба внесла в него свои коррективы.
Рубежи успели оборудовать вовремя: 20 мая немцы на многих участках начали операцию по сужению волховского котла. Однако эти встречные удары были отбиты, 2-я ударная армия не позволила нарушить ее боевые порядки. 24-25 мая 2-я ударная армия начала операцию по выходу из «мешка». Две дивизии и две бригады заняли вторую линию обороны, остальные войска двинулись в район сосредоточения к Новой Керести, где они скапливались на пространстве менее 16 км.
26 мая противник усилил преследование отходивших частей и начал сжимать кольцо вокруг 2-й ударной армии. Войска прикрытия к 28 мая отошли на основной оборонительный рубеж, где заранее были подготовлены дзоты и минные поля. Борьба на этом рубеже продолжалась около двух недель. Узнав об отходе 2-й ударной армии, немцы не только усилили фланговые атаки, но 29 мая бросились на горловину в Мясном Бору и 30 мая прорвались на коммуникации.
Командованию фронта и 59-й армии пришлось отказаться от намеченного нового удара на Лесопункт и бросить собранные войска на освобождение прежнего коридора. В 2 часа ночи 5 июня 2-я ударная и 59-я армии начали без артподготовки встречный бой в районе Северной дороги и узкоколейки. 52-я армия продолжала отражать атаки врага с южного направления, не пропускать его к коммуникациям с юга и не давать соединиться с северной группировкой. Но эта северная группировка отбила наши контрудары и 6 июня полностью перекрыла коридор.
8 июня Ставка наконец-то поняла ошибочность упразднения Волховского фронта. Волховский фронт был восстановлен, командовать им вновь стал К.А. Мерецков. Сталин приказал ему и А.М. Василевскому вывести 2-ю ударную армию хотя бы без тяжелого вооружения и техники. 10 июня в 2 часа ночи 2-я ударная и 59-я армии начали новое встречное наступление. К Мясному Бору были стянуты все наши боеспособные соединения, вплоть до сводных полков кавалеристов 13-го корпуса в пешем строю. Бои шли не прекращаясь, с переменным успехом, но при явном перевесе врага, особенно в артиллерии и авиации.
Тем временем окруженные войска заняли последний, резервный (промежуточный) рубеж по р. Кересть. Положение их было отчаянным - без патронов, без снарядов, без пищи, без больших пополнений они еле сдерживали натиск 4 вражеских дивизий. В полках оставалось по 100-150 чел., бойцы получали в день по спичечному коробку сухарной крошки, и то если удавалось прорваться нашим самолетам в наступившие белые ночи, и все-таки люди держались. В этих боях особенно отличилась 327-я стрелковая дивизия.
19 июня в полосе действий 2-й ударной и 59-й армий в Мясном Бору наметился некоторый успех, но закрепить его не удалось. Только около 20 часов 21 июня, после отчаянных боев, наши войска пробили коридор шириной 250-400 м вдоль Северной дороги и узкоколейки. Начался массовый выход окруженных. Вместе с воинами эвакуировалось по приказу Ставки гражданское население. К 23 июня коридор удалось расширить до 1 км. А тем временем 23 июня немцы пробились за р. Кересть и подошли к штабу 2-й ударной армии у Дровяной Поляны (Дровяное Поле), враг захватил последний аэродром. Расположение 2-й ударной армии немецкая артиллерия уже простреливала на всю глубину, узел связи штаба армии был разбит.

К вечеру 23 июня противник опять ворвался в коридор. К.А. Мерецков предупредил А.А. Власова, что фронт собрал для прорыва последние силы и все окруженные войска должны приготовиться к решительному удару. Окруженные взорвали технику и приготовились к прорыву тремя колоннами. В ночь на 24 июня в Мясном Бору был в очередной раз пробит коридор, и в него устремилась 2-я ударная армия. Во второй половине дня 24 июня противник опять захватил дороги и начал методично уничтожать окруженных артиллерийским огнем.
Оценив обстановку, Военный совет армии приказал выходить из окружения по способности мелкими группами. Вечером 24 июня 59-я армия в последний раз пробила коридор шириной до 250 м. Командарм Власов решил, что пора выводить из окружения штаб армии. Он разделил членов штаба по заранее намеченным штабам бригад и дивизий, чтобы они могли выйти вместе с ними. С собой Власов оставил военный совет, особый отдел, начальников связи и штаба армии и охрану штаба (всего около 120 чел.). Они должны были выходить со штабом 46-й дивизии, но не нашли этот штаб, попали под сильный огонь артиллерии и минометов и решили вернуться на прежнее место, где подверглись нападению немецкой пехоты и еле отбились. С Власовым случился психологический шок, он потерял ориентировку во времени и пространстве, не мог правильно реагировать на события.
Между тем в 9 часов 30 минут 25 июня противник окончательно перекрыл коридор. Остатки войск прикрытия и воинов, не успевших пройти коридор, он зажал в смертельные тиски у Малого Замошья и Дровяной Поляны. Утром 27 июня командование Волховского фронта сделало последнюю попытку разорвать кольцо. Попытка не увенчалась успехом. Большинство окруженных погибло, небольшая часть попала в плен, тяжело раненых немцы уничтожили. Отдельные группы и одиночки продолжали выбираться из окружения до ноября, причем некоторые проходили более 500 км по немецким тылам и прорывались в полосе Северо-Западного фронта.
Всего с мая по осень 1942 г. из Мясного Бора вышло 16 000 чел., из них с 1 июня по август - 13 018 чел., с 20 по 29 июня - 9462 чел., с 21 июня по осень - около 10 000 чел. В Долине смерти и в арьергардных боях в окружении в июне погибло 6000 чел. Судьба оставшихся в окружении 8000 чел. неизвестна. Можно думать, что значительная часть из них погибла, остальные попали в плен. Попали в плен и 10 000 раненых, находившихся в окружении в армейском госпитале, медсанбатах и прочие, но почти все они были немцами уничтожены. Всего же за все время операции погибло по нашим официальным данным 146 546 чел. В действительности эту цифру можно с полным основанием увеличить на 10 тыс. чел., включив туда убитых немцами раненых и погибших в окружении после полного закрытия коридора.
Судьбу 2-й ударной армии долгое время многие ошибочно связывали с судьбой ее последнего командующего генерала А.А. Власова. В действительности, прибывший в уже окруженную армию, Власов до последних дней окружения честно выполнял свой долг, по крайней мере как умел. Предателем он стал позже. Когда попытка прорыва не удалась, группа Власова, в которой осталось 45 чел., вернулась на командный пункт 382-й дивизии. Власов по-прежнему находился в шоковом состоянии и командование временно принял начальник штаба армии полковник П.С. Виноградов. Было решено отойти в тыл противника и перейти линию фронта в другом месте.
Отряд двинулся на север, перешел р. Кересть, у с. Вдицко имел бой с немцами. Решили двинуться на запад, за железную дорогу Батецкая-Ленинград, к д. Поддубье. Власов уже снова командовал отрядом. В 2 км от Поддубья остановились на отдых. Здесь отряд по предложению П.С. Виноградова разделился на группы, многие из которых разными путями добрались до своих. Группа командарма Власова (он сам, солдат Котов, штабной шофер Погибко и медсестра, она же шеф-повар столовой военного совета армии, М.И. Воронова) на следующий день - 12 июля, встретила в лесу немцев. Котова ранили, группа через болото вышла к двум деревням.
Котов и Погибко направились в одну из них, где были схвачены полицаями. Власова и Воронову арестовали в соседней деревне.
На следующий день Власова опознал по фотографии немецкий патруль, генерала доставили в штаб группы армий «Север» в поселке Сиверская. На первом же допросе Власов рассказал немцам все, что знал о положении Красной Армии под Ленинградом. Так начался путь его предательства. Дальнейшая его судьба известна - он был повешен на рассвете 2 августа 1946 г. во дворе внутренней тюрьмы МГБ.

Советская военная пропаганда намеренно перекладывала на Власова всю вину за неудачу операции - тем самым умалчивалось о многочисленных просчетах Ставки (т.е. самого И.В. Сталина) и Генерального штаба в планировании и руководстве всей зимне-весенней кампании 1942 г. К этим просчетам относится и неумение организовать взаимодействие Волховского фронта с 54-й армией Ленинградского фронта, и планирование операции без должного обеспечения войск боеприпасами, и многое другое, в частности решение Ставки ввести целую армию в узкую щель, едва пробитую во вражеской обороне.
Именно просчеты высшего командования плюс огромное техническое превосходство врага не позволили воинам Волховского фронта завершить Любанскую операцию и прорвать с первой попытки блокаду Ленинграда. Тем не менее героическая борьба 2-й ударной, 52-й и 59-й, а также 4-й армий спасла измученный Ленинград, который мог не выдержать нового штурма, оттянула на себя более 15 вражеских дивизий (в том числе 6 дивизий и одна бригада были переброшены из Западной Европы), позволила нашим войскам под Ленинградом захватить инициативу.

После войны, начиная с 1946 г., в Мясном Бору начал поисковую деятельность новгородский краевед Н.И. Орлов. В 1958 г. он создал в селе Подберезье свой первый поисковый отряд «Юный разведчик», а в 1968 г. на Новгородском химкомбинате «Азот» - патриотический клуб «Сокол». Впоследствии «Сокол» явился основой для крупной поисковой экспедиции «Долина», в которой участвуют поисковые отряды из разных городов России. Поисковиками вынесены и похоронены останки тысячи воинов, погибших в Мясном Бору, установлены имена многих из них.

Борис ГАВРИЛОВ

Иллюстрации для статьи
предоставлены М. Коробко

Меер Кугелов

Приказ отличался лаконичностью и туго доходил до сознания. Звучал он примерно так: получить сухой паек на двое суток, максимально запастись боеприпасами и в 2 часа 30 минут (естественно, ночи) десантироваться на «лаптях» (на фронтовом сленге старинная обувка обозначала танки). С помощью танков предполагалось прорвать передний край обороны противника и помочь медсанбату выйти из окружения.

Заканчивалось краткое выступление нашего комбата тем, что фрицы не готовы к отражению танковой атаки. Как это было принято на переднем крае, к слову «фриц» добавлялась целая тирада, большую часть которой составляли выражения, в наше время именуемые ненормативной лексикой.

Почти месяц на сравнительно небольшом участке между деревнями Мясной Бор, Спасская Полисть, Любино Поле и железнодорожной веткой Чудово – Новгород шли ожесточенные бои. Сотни тысяч бойцов 2-й ударной армии Волховского фронта пытались вырваться из окружения на Большую Землю. Истощенные воины, еще в зимнем обмундировании, без единого патрона к винтовкам, предпочитали смерть в бою позорному плену.

Автор этих строк в звании младшего лейтенанта командовал взводом во втором батальоне 1242-го стрелкового полка 374-й дивизии. Наше соединение входило в состав 2-й ударной и практически не попало в окружение. Не считаясь с потерями, мы оказывали помощь в спасении окруженцев.

Танки выползли из тумана, когда совсем рассвело. До этого никто из наших бойцов не встречался с грохочущей броней. Лесисто-болотистая местность Новгородской области не подходила для танковых атак. Немцы открыли по машинам ураганный артиллерийско-минометный огонь. В грохоте взрывов пехота облепила железные чудовища со всех сторон. На танке, где я разместился со взводом, находился и наш комбат – старший лейтенант. Машина дернулась, несколько человек, нечаянно или сознательно, брякнулись на землю. При сильной тряске я сподобился стукнуться о башню. Сломал зуб, из разбитой губы обильно потекла кровь. Занятый своими переживаниями, не заметил, откуда появились самолеты с крестами на крыльях. Началась бомбежка, от поднятой в воздух пыли скрылось из глаз солнце. Передний край мы проскочили практически без потерь. При нулевой видимости машина попала в какой-то котлован, где прежде, должно быть, добывали песок, а затем он увеличился от взрыва авиабомбы.

В яме нашли укрытие несколько десятков раненых солдат обеих воюющих армий. Когда передний край представлял собой многослойный пирог, такое сообщество было в порядке вещей.

При энергичном маневрировании гусеницы растерзали увечных воинов и зарылись в песок по самое днище. Не успели опомниться – со всех сторон появились серые немецкие мундиры. Выручили танкисты. Пушки слегка возвышались над землей, снаряды рвались на небольшом расстоянии, осколки долетали и до нашего расположения. Несколько залпов сбили спесь фрицев.

Комбат стал энергично готовиться к обороне. Нашелся тяжелый немецкий пулемет с большим количеством патронов.

– Сможешь? – обратился ко мне старший лейтенант.

– Пробовал!

Взвод занял оборону на самом уязвимом участке. Три солдата из вчерашнего пополнения совсем пали духом. Молодой парнишка упал на колени и стал неистово креститься. Как ягнята при виде злой собаки прячутся около матки, так и новички ни на шаг не отходили от меня.

Атаки следовали одна за другой. Полетели гранаты. Сержант моего взвода отличился в точности и дальности метания. Во время коротких передышек собирали по частям раздавленные тела и в дальнем углу предавали их земле. Погибли и трое наших. Первые трое...

К полудню солнце припекло, начала мучить жажда. Стеклянные фляжки не выдержали единоборства с броней. Стали копать колодец. Показалась вода с кровяными сгустками. Терпели-терпели, сняли с убитого обмотки (суконная лента, заменяющая голенища сапог). С помощью такого примитивного фильтра утоляли жажду.

Ленинградские белые ночи бывают и в новгородских землях. К двум часам уже стемнело. Ползком нам доставили пищу, несколько сотен винтовочных патронов. Не успели поужинать – в тылу у немцев послышалась стрельба. Еще одна группа шла на прорыв. Десятка два солдат заскочили в наш котлован. Их тут же отправили в тыл.

Перед нашим взором простиралась огромная поляна, виднелись рельсы узкоколейки. Сама деревня Мясной Бор не просматривалась. Я долгие годы думал, что Мясным Бором солдаты называли деревню из-за громадных людских потерь. Оказывается, это было ее настоящее название.

Дней через пять-шесть осталось нас всего 11 человек – 4 танкиста и 7 пехотинцев. Ночью к нам пробился комиссар полка с десятью рядовыми. Перевели дух, немного воспряли. Шальной осколок угодил в ящик с сигнальными ракетами, который почему-то был укреплен на броне танка. Три человека погибли мучительной смертью. Остальные поволокли тех, кого лишь ранили. Комиссар остался с нами, двое суток тренировал нас в стрельбе.

Гора трупов на поляне всё росла. Жарища, страшная вонь. А войска шли на верную погибель. Каким чудом дано мне было уцелеть в этом аду, одному Всевышнему известно. Хотя за помощью к Нему я ни разу не обратился.

Когда наши солдаты истекали кровью, когда ленинградцы тысячами уходили из жизни, немецкие войска усилили пропаганду. Листовки, некоторые на глянцевой бумаге, с прекрасными по качеству клише, устилали каждый клочок земли. Почти на всех имелась фотография мужчины средних лет в очках с толстыми линзами. Это был генерал-лейтенант Власов, бывший командующий 2-й ударной армии. Какими бы мотивами ни объяснял генерал причины своего предательства, в наших глазах он всё равно останется подлым, презренным человеком.

Возможно, он действительно нейтрально относился к евреям. Возможно, он ненавидел Сталина. Но тот вред, который он принес Советской армии и всему народу, не может искупить ничто. Ошибается уважаемый журнал в статье о Власове, что его войска не принимали участия в боях против Красной Армии. Под Псковом собственными глазами видел триколоры, обозначающие передний край РОА (Русская освободительная армия). Мне встречались десятки трупов в форме РОА. Мне пришлось разговаривать со многими пленными. Солдаты РОА находились между молотом и наковальней. Многие, возможно большинство, не желали служить немцам. Но советские солдаты власовцев в плен не брали, расправлялись с ними тут же. Велика была ненависть к предателям.

Эпопея наша длилась дней двадцать. Кто мог – вышел из окружения; подавляющее большинство бойцов пало смертью храбрых. По данным новгородских поисковиков, и по сей день в Солдатской Долине Смерти (так народ окрестил место, где армия выходила из окружения), не преданы земле около 300 тыс. бойцов и командиров.

Нашу обескровленную дивизию сменило новое соединение. Мне приказали явиться в штаб полка. К этому времени немцы укрепили свой передний край, отошли на более удобные позиции. Командир сменяемого батальона посоветовал мне проползти метров триста, а там уже прокопали траншею. На меня нашло какое-то безразличие. Вспомнив известное нецензурное выражение (один, мол, черт), поднялся во весь свой немалый рост. В пистолете (фронтовики носили его за поясом) находился всего один патрон – на крайний случай, чтоб не оказаться в плену.

В траншее на оборванного командира, потерявшего «кубик» петлицы, обратили внимание. Я услышал шепот: «Это лейтенант из танка». Взвод солдат без команды встал по стойке «смирно».

Нашу дивизию пополнили людьми, новым вооружением. Корреспондент дивизионки принес мне номер газеты «За разгром врага» – не то армейское издание, не то фронтовое. Там был опубликован очерк о нашем гарнизоне, указывалась и моя фамилия, но перепутали марку пулемета. Последнее меня очень обидело.

Где-то в конце августа того же 1942 года имела место еще одна попытка прорвать ленинградскую блокаду в районе Синявино. Обновленное командование 2-й ударной повторило ошибку своих предшественников. Продвинулись вперед, не обеспечив фланги. Из окружения я выходил израненный, но всё-таки этот прорыв был удачнее предыдущего.

Воины Ленинградского и Волховского фронтов никогда не забудут освобождение жителей города на Неве.

В честь этого события учредили медаль «За оборону Ленинграда». Все с нетерпением ждали ее вручения. В число первых награжденных в нашей дивизии (их было 90) попал и я. А затем поступил приказ: личному составу 2-й ударной медали не положены.

Сколько мои товарищи по оружию ни жаловались после войны, приказ не отменили.

Ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.